– Мы со Стеллой не всегда ладили, – продолжает Адам. – Бывало по-всякому. Периодами – очень тяжело.
Микаэль дает ему возможность развить свою мысль, и Адам чуть заметно опускает голову.
– Родительская роль – самая трудная. Конечно же, много раз я оказывался не прав. У меня было множество своих представлений и надежд, как все будет. Каким я буду отцом, какой Стелла будет дочерью. Как будут выглядеть наши отношения.
– Все вышло не так, как вам хотелось бы? – спрашивает Микаэль.
– Думаю, проблема не в том, что получилось, а в том, чего я ожидал. Мне трудно было принимать некоторые вещи, которые Стелла выбирала в жизни. Иногда забываешь, каково это – быть подростком.
Я смотрю на председателя суда. Вижу в глазах Йорана Лейона искорку понимания. У него тоже дети-подростки.
– Адам, – продолжает Микаэль, – не могли бы вы рассказать, что произошло в тот вечер пятницы?
Адам чуть-чуть оборачивается, чтобы видеть Стеллу. Я подаюсь вперед, чтобы увидеть выражение его лица.
Адам не произносит ни слова. Почему он молчит?
Разумеется, я должна была сообщить ему больше, но я боялась, что он не поймет или же его высокие моральные принципы станут преградой.
А что, если уже поздно? Если он изменит свои показания, возьмет все назад? Это будет катастрофа.
– В тот день я работал допоздна, – говорит он, растягивая слова.
Дрожащим голосом он рассказывает о похоронах молодого человека. Неделя выдалась тяжелая, и в пятницу Адам чувствовал себя усталым и подавленным. После работы он приготовил ужин, мы поиграли в игру на диване, а потом пошли спать.
– Вы знали, где в тот вечер была Стелла? – спрашивает Микаэль.
– Она сказала, что собирается встретиться с подругой, Аминой Бежич.
– Хорошо, – спокойно произносит Микаэль. – Стало быть, вы с женой легли до того, как Стелла вернулась домой?
– Точно так.
– Сколько было времени?
Я приподнимаюсь на стуле.