— Поначалу меня охватило чувство досады: как же так, парень-то был у меня, как говорится, прямо под носом, а я не счел его подходящим для дела. А потом я встревожился не на шутку: иметь этого смутьяна, этот горячий каштан в руках, ведь этот его импульсивный темперамент может стоить жизни и мне, и другим! Так что я решил разворачивать свою агентуру без Дитера. Как показало время, я ошибался. Дитер оказался прекрасным агентом.

Он не прятал свою экстравагантность, а, наоборот, умело ею пользовался. Его уродство спасало Дитера от службы в армии, и он нашел себе местечко конторского служащего на железной дороге. В считанное время он продвинулся до действительно ответственной должности, и качество добываемой им информации было просто фантастическим. Подробнейшие сведения о передвижениях эшелонов с войсками и вооружением, пункты назначения, даты перевозок. Потом Дитер же докладывал об эффективности наших бомбардировок, определял главные цели. Думаю, что ему не просто везло, его спасало то, что он прекрасно разбирался в работе железнодорожного транспорта и был блестящим организатором, многое умел, сделал себя незаменимым для немцев, был готов работать в любое время дня и ночи и стал для них неприкосновенным. Его даже наградили каким-то гражданским орденом за исключительные заслуги. Вполне можно предположить, что гестапо для пользы дела просто затеряло где-то его досье.

Я сказал, что Дитер был прекрасным агентом. Это неверно, он был гениальным, фантастическим агентом. Он умудрялся отправлять определенные грузы, только представьте себе, в те ночи, когда метеорологические условия наиболее благоприятны для бомбометания. Он разработал свою собственную технику — прирожденный гений для всяких болтов — гаек шпионажа. Абсурдом бы было предполагать, что это может продолжаться так долго, но эффект наших бомбардировок был зачастую настолько велик, имел такие страшные последствия, что немцам и в голову не могли бы прийти, что это результат предательства одного лишь человека, им мог быть кто угодно, но не Дитер, с его экстравагантностью, шумом и помпой — ни один шпион так себя вести не будет.

Моя работа с ним была легкой и простой. Дитеру приходилось много перемещаться по железным дорогам, у него имелось специальное разрешение, служебный пропуск. Тем не менее связь между нами была просто детской игрой по сравнению с теми трудностями, которые возникали с другими агентами. Время от времени мы просто встречались в кафе и разговаривали или он подвозил меня на своей министерской машине. Я голосовал, а он, добрая душа, подвозил. А чаще всего мы отправлялись куда-нибудь на одном и том же поезде и менялись в коридоре портфелями или шли в театр каждый со свертком в руке, оставляли свертки в гардеробе и незаметно обменивались номерками. Он редко приносил мне специальные отчеты — чаще прямо копии различных приказов о транспортировке грузов. Его секретарше приходилось много работать: он заставлял ее держать рабочий архив для особой отчетности, каждые три месяца он этот архив «уничтожал», перекладывая его в свой портфель во время обеденного перерыва.