— Вам, должно быть, страшно одиноко и тоскливо, — сказал он. — Никому не дано терпеть такое вечно. Ведь для того, чтобы вынести все это, требуется немало мужества, а быть мужественным в одиночку очень трудно. Они никогда этого не понимают, правда, ведь? Все эти омерзительные уловки, постоянная ложь, полнейшее одиночество, невозможность жить обычной жизнью нормальных людей. Они думают, что ты можешь работать на их собственном горючем — на размахивании флагами и гимнах. Но когда ты один, тебе нужно для работы совсем иное горючее, не правда ли? Тебе надо ненавидеть, а чтобы все время ненавидеть без устали, требуются силы. А то, что ты должен любить, — оно так далеко, размыто и неопределенно, ведь ты уже не часть его, когда ты совсем один.

Он сделал паузу. «Ничего, ничего, скоро ты сломаешься», — думал Смайли. В душе он молился о том, чтобы Эльза приняла его искреннее участие, прониклась к нему доверием. «Скоро, очень скоро ты сломаешься».

— Я сказал, что у нас мало времени. Знаете, что именно я имел в виду? — Эльза сложила руки на коленях и смотрела на них. Он разглядел темные корни ее соломенных волос и удивился, зачем ей понадобилось менять их естественный цвет. Она сделала вид, что не расслышала его последний вопрос.

— Месяц тому назад, когда я утром уехал от вас, я отправился к себе домой в Лондон. Один человек попытался убить меня. А в тот же вечер ему это почти удалось — он ударил меня трубой по голове три или четыре раза. Я только что вышел из госпиталя. Как видите, мне повезло, я оказался просто счастливчиком. А потом был еще человек из гаража, у которого он обычно брал напрокат машину. Не так давно полиция выудила из Темзы труп бедняги. Никаких следов насилия не обнаружили, он лишь был весь пропитан виски. Для них — я имею в виду речную полицию — находка оказалась полной неожиданностью — ведь этот человек годами к реке и близко не подходил. Но ведь мы имеем дело с компетентным человеком, с профессионалом. Создается впечатление, что он старается убрать всех, кто связывал его с Сэмюэлом Феннаном. Или с его женой, разумеется. Ну, а еще есть молодая блондиночка из Репертори театра…

— Что-что? Что вы такое говорите? — встрепенулась она. — В чем вы пытаетесь меня убедить?

Смайли неожиданно захотелось сделать миссис Феннан больно, разбить остатки ее воли, сломать, как кровного, заклятого врага. Так долго ее образ преследовал и мучил его все то время, пока он лежал беспомощный и больной в больнице. Ее образ обладал мощью и неразгаданной тайной.

— Какие такие игры вам хотелось вести? Вам двоим? Вы считали, что можете флиртовать с этим чудовищем? Давать по чуть-чуть, но не давать все целиком? Вы всерьез думали остановить этот танец? Контролировать, дозировать то, что вы им давали, их силу и мощь? Какие мечты вы вынашивали и лелеяли, миссис Феннан, какие несбыточные мечты? На что вы надеялись?