– Не знаю.

– Как это – не знаешь?

Девочка потупила взгляд, будто ища что-то на полу. Когда она снова подняла голову, ее большие черные глаза увлажнились, а нижняя губа дрожала.

– Нет, он… Я знаю, что он здесь!

– Деточка, ну что ты…

Мод почувствовала, как в груди что-то вот-вот лопнет, и засуетилась, стараясь помочь делом: она наклонилась, вытащила из нижнего ящика стола рулон бумажных полотенец, оторвала кусок и протянула девочке. Она испытала облегчение оттого, что смогла ей хоть что-то дать – пусть даже кусок бумаги.

Девочка высморкалась и вытерла глаза каким-то очень взрослым жестом.

– Спасибо.

– Я даже не знаю… А что с ним?

– Он… Его арестовала полиция.

– Но тогда, может быть, тебе лучше спросить у них?

– Да, но его держат здесь. Он болен.

– А что у него за болезнь?

– Он… Я знаю только, что он здесь. Где он может быть?

– Наверное, на последнем этаже, но туда нельзя без предварительной договоренности.

– Я только хотела узнать, где его окно, чтобы я могла… Не знаю.

Девочка опять расплакалась. Горло Мод сжалось до боли. Девочка хотела знать, где ее папа, чтобы стоять под окнами больницы… в снегопад… и смотреть на его окно… Мод сглотнула.

– Если хочешь, я могу туда позвонить. Уверена, что тебя пустят…

– Нет, спасибо. Теперь я знаю… Теперь я могу… Спасибо. Спасибо.

Девочка повернулась к ней спиной и направилась к дверям.