– Николь действительно тебя любит, – сказала она Себастиану, когда тот вернулся. – Похоже, она тебе доверяет.

– Да, наверное, единственная во всем мире, – честно ответил он.

Ванья покачала головой. Так типично для него. Усматривать чересчур много в каждой ситуации.

– Она ребенок, Себастиан. Ребенок, получивший травму. Она нуждается в тебе, но она не знает тебя, – сказала она чуть резче и откровеннее, чем ей, возможно, хотелось.

– Значит, ты считаешь, что если человек меня знает, то он не может любить меня или доверять мне?

– Тогда это становится труднее, – честно ответила Ванья.

Себастиан принялся обуваться. Дискуссия о девочке у него на кухне явно была окончена.

Квартиру они покинули молча.

Торкель стоял перед кофейным автоматом в ожидании четвертой за день чашки кофе, когда к нему подошел Эрик.

– Я получил сведения о его материальном положении, – сказал он и передал Торкелю небольшую пачку распечаток. Тот быстро пролистал их и, обнаружив, что они подтверждают их вчерашнюю теорию, кивнул.

С финансами у Тумаса Нурдгрена было, мягко выражаясь, напряженно. Он по-прежнему выплачивал большую ссуду, которую взял в 2009 году, чтобы выкупить в связи с разводом долю жены в их общем доме. Ссуда была взята не под самые лучшие проценты, и кроме того, у него имелись еще несколько кредитов и необеспеченных долгов и довольно большой заем в банке. Его зарплата до вычета налогов составляла 22400 крон. Даже Торкель с его относительно скромными познаниями в экономике понимал, что Тумас должен был каждый месяц терпеть убытки. Продажа земли компании «FilboCorps» в буквальном смысле слова изменила бы его жизнь.

Хорошая информация, но не доказательства.

Правда, она помогает с почти самым главным – установлением мотива.

С доказательствами дело у них обстоит неважно.

Честно говоря, их просто нет.

В квартире Тумаса Нурдгрена и в его кладовке в подвале они не нашли ничего, что можно было каким-то образом привязать к пяти убийствам. Никто из соседей не мог сообщить ничего полезного, относительно личности Тумаса, его круга общения, рода занятий в последнее время или нынешнего местонахождения. Его больше недели никто не видел.

– Она уже скоро час как сидит там, – взглянув на наручные часы, сообщил Эрик.

Торкель понял, кого тот имеет в виду. «Она» – это Малин Окерблад. Она сразу пошла им навстречу и добровольно явилась для разговора, и получилось, что ей пришлось ждать дольше необходимого и приемлемого.

– Я знаю, сейчас займусь этим, – ответил Торкель и поднял чашку с металлической решетки автомата. – Мне просто хотелось сперва получить их, – продолжил он, указывая на только что полученные от Эрика бумаги. – Спасибо. Отличная работа.