Блум сделала красноречивый жест, но промолчала. Бергер продолжал:

– Все это мне известно. С другой стороны, Жан Бабино опасен. Он тащит за собой семью на этот аукцион, потому что не доверяет ей. Допускаю, что Фрейя мечтает вырваться из этой клетки.

– В таком случае она могла бы в любой день прийти в школу, где учатся мальчики, забрать их и отправиться в полицию. И сделать это она могла уже давно. Нет, ее устраивала жизнь гангстерской жены, безбедные будни и роскошные праздники. Если она прочтет сообщение, нам конец.

– Черт, но ведь он берет с собой семью на выполнение опасного профессионального задания! – вскричал Бергер. – По-моему, это свидетельствует скорее об обратном. Все они пленники, я не могу ее оставить.

– Это ностальгия, Сэм. Ты вспоминаешь лучшее время, проведенное с ней. Но ты забыл, как жестоко она тебя кинула. Если ты, конечно, сам не сделал ей ничего плохого. Ты ведь ее не обижал, Сэм? Или ты жестоко обращался с женой?

– Это что, допрос? – не выдержал Бергер. – Снова ты за свое?

– Интересная реакция, – пробормотала Блум, уставившись в стену. – Мне необходимо знать, – со вздохом сказала она, выдержав паузу. – От этого зависит исход операции.

– «Исход операции», – эхом повторил Бергер.

– Я знаю только про случай в аэропорту, – сказала Блум. – Ты поехал провожать семью, когда они летели в Париж. И напал на сотрудников контроля безопасности, пришлось вызвать полицию. Ты и в других ситуациях мог напасть? Поэтому она так легко очаровалась стильным французом?

– Я не обижал жену, – глухо произнес Бергер. – И Стен ничего такого не говорит в своих фильмах.

– Этому человеку все равно нельзя верить, – так же глухо отозвалась Блум.

– Поэтому ты его похитила. Я знаю. Тебе не кажется, что это странно звучит?

– Я похитила его, – подтвердила Блум. – А потом убила.

В комнате повисла тишина. Во всем доме стало тихо.

Тихо, как в могиле.

Наконец Бергер выговорил надтреснутым голосом:

– Ты убила собственного отца?

Блум опустила глаза. Казалось, она вручную пытается подавить все нахлынувшие на нее чувства.

– Я не могу сейчас об этом говорить, – произнесла она сдавленным голосом. – Просто не могу.

– И все же придется. Мне необходимо знать, могу ли я тебе доверять. Правда необходимо. Ты… убийца? Отцеубийца?