Глава 55
Глава 55
1987 год
– Среди жизни мы смертны.
Не было ветра, чтобы унести слова викария. Едва стих ураган, как его начали называть Великим Штормом. Конечно, по стандартам некоторых других стран это можно назвать просто сильным бризом, но Англия не знала ничего подобного на памяти живущих. Целое графство было разрушено, линия горизонта резко выделялась, и огромная равнина обнажилась до такой степени, что казалось, только искривление Земли мешает увидеть всю дорогу до Лондона. Ветром повалило вековые деревья; самый большой дуб в поместье упал, перегородив дорогу в Гринлоу-Холл и помешав проехать машине «Скорой помощи», когда артерии Робина сжались до толщины булавочных уколов.
Сэр Ральф Гринлоу нетвердо стоял перед фамильным кладбищенским участком, на котором, предполагалось – следующим был бы он. Дэмиан приложил усилия, чтобы выглядеть прилично: стрижка, бритье, костюм. К удивлению Хелен, он надел на свой мизинец перстень-печатку Робина, буржуазную безделушку, которую всегда презирал. Впервые со времен школы она видела его не в джинсах. Костюм сильно изменил его, сгладив туманность «карьеры» в «средствах массовой информации». В свои двадцать восемь Дэмиан имел телосложение Робина и его золотистый окрас волос, но в лице с возрастом проявились черты Эжени, которые – Хелен теперь стало ясно – всегда предназначались для мужчины: прямой угол челюсти, мощный высокий лоб. Гены Питера Морриса, очевидно, были слишком робкими, чтобы самоутвердиться даже в наследственности.
Его новая подруга, Мичико, нервно выравнивала пластиковую траву вдоль края могилы. Работает кем-то в издательстве, длинные блестящие волосы. Дэмиан еще не представил ее официально. У них получились бы прекрасные дети. Хелен удивилась такой своей мысли, и что-то заныло у нее в районе яичника, выработавшего ресурс положенных яйцеклеток.
Викарий, переехавший в Сайзуэлл лишь в прошлом году, за кафедрой восхищенно говорил о том, как сильно любили Робина его избиратели, как он был предан региону, как горячо сражался за свое кресло в июне. Теперь, когда гроб опустили, Хелен вспомнила его слова и подумала: «Я это сделала. Он похоронен с репутацией, которую я увековечила. Я увеличила число его голосов, переводя то, что Робин хотел сказать, в то, что избиратели желали слышать, так тонко, что даже он не замечал разницы». Чтобы не сойти с ума от скуки, Хелен вместе с ним вербовала сторонников, сперва осторожно, пока не поняла, что Настед и Сайзуэлл находятся на противоположных полюсах по всем вопросам. Конечно, в Сайзуэлле знали о Джулии Соломон, но здесь, на побережье, это дело не было таким личным для жителей. Слушая, как Робин произносит благодарственную речь, написанную ею, Хелен осознала, что чувствует ту же горечь, которую, вероятно, ощущала и ее мать. И поняла, что должна развестись с ним в течение года и заняться наконец собственной карьерой.