Фия начинает плакать, и Тоби бросает на нее презрительный взгляд. «Ты должен!» – как это по-женски, как жалко и беспомощно…

– Брам согнал с дороги встречную машину, и те разбились. Ему нельзя садиться за руль, его лишили прав. В машине был ребенок, девочка умерла в больнице.

– Что?.. – Кажется, из груди откачали весь воздух. – Ты про ту аварию в Торнтон-Хиф?

Фия читала о происшествии после визита детектива. Если бы ей пришло в голову задать хоть какие-то вопросы, оказалась бы она здесь?

– Ты был там? Ты все видел? Узнал про лишение прав и стал его шантажировать?

– Верно. Выяснилось, что я напал на золотую жилу: Брам ненавидит тюрьму куда больше, чем любит жену и детей. Что я могу сказать? У каждого своя ахиллесова пята.

Фия качает головой.

– Неправда. Он не мог… Может, поначалу испугался, но не зашел бы так далеко.

– Ему светит десять, а то и пятнадцать лет. У него уже есть условная судимость за нападение на человека, ты знала?

– Не может быть! – восклицает Фия.

– Подрался с каким-то парнем возле паба, и того отправили в больницу. Это было несколько лет назад.

– Я тебе не верю!

– Да на здоровье! Только вот полиции насрать, кому ты веришь. Прошлая судимость, ребенок умер – ему светит максимальный срок.

Фие становится трудно дышать…

– И все равно он не бросил бы мальчиков! Ты… ты его сломал!

Тоби разглядывает ее с неподдельным любопытством.

– Он сам себя сломал, лузер несчастный. Это у него в крови, ты же знаешь.

Фия цепенеет от ужаса. Лишь один человек, кроме нее, знал правду об отце Брама – его вдова, Тина. Женщины никогда не обсуждали эту тему, да и Брам упоминал лишь однажды, в самом начале.

– Как ты можешь быть таким бессердечным? – шепчет Фия. – Брам был совсем ребенком, когда умер его отец. Это сломало ему жизнь!

– Ой-ой-ой! Некоторым из нас пришлось и похуже. Видела бы ты моего старика…