– Абонент находится в одиночной камере отделения для опасных преступников тюрьмы «Ребиббия».

У Коломбы перехватило дыхание.

– Вы хотите поговорить с Немцем?

Данте кивнул:

– Перед апелляцией он вправе созваниваться со своим адвокатом. – Он показал на подключенный к компьютеру мобильник. – За двадцать тысяч евро тот согласился одолжить мне свой телефон.

11

Все звонки заключенных из тюрьмы, кроме разговоров с адвокатами, прослушиваются и записываются. Однако случай Немца был исключительным.

Несмотря на солидный возраст – а ему было уже за семьдесят, – этот длинноволосый седой старик с бычьей шеей и перебитым носом, все тело которого покрывали шрамы от ножевых и огнестрельных ранений, был по-прежнему силен. В «Ребиббии» он отбывал пожизненный срок, поскольку являлся сообщником Отца.

С его ареста прошло больше трех лет, но следователям так и не удалось ничего о нем выяснить.

Как его звали на самом деле и действительно ли он был родом из Германии, оставалось загадкой. Сам Немец держал язык за зубами, а когда тюремный петух показался ему не в меру любопытным, запихнул ему в горло рукоять метлы.

Ровно в двенадцать тридцать дня двое агентов тюремной полиции выпустили Немца из камеры, обыскали, заковали в наручники и отвели в кабинку надсмотрщика, наблюдающего за одними из тюремных ворот. Каморку, похожую на будку сборщика дорожных пошлин, окружал кордон ОМГ – оперативно-мобильной группы тюремной полиции. Обычно звонки совершались в комнате для свиданий, но для Немца и здесь сделали исключение.

Диспетчер набрал номер адвоката.

Данте ответил на вызов, изображая неаполитанский акцент юриста, и его соединили с Немцем. Коломбе редко доводилось видеть, чтобы его так колотило от напряжения.

– Добрый день, господин Немец, – почти фальцетом сказал Данте.

На другом конце провода воцарилась тишина. Немец понимал, что, вопреки убеждению своих тюремщиков, говорить будет вовсе не с адвокатом, но не знал, чей голос услышит в трубке.

– Добрый день, господин адвокат, – наконец сказал он.

– Вы получили открытку?

– Да.

Данте кивнул Третьему, и тот включил низкочастотные шумы.

– С этого момента меня слышишь только ты, но твой голос шпионы по-прежнему слышат четко и ясно. Понятно?