— А она похожа на мою дочь?

Лайонс сглотнула.

— Тело в плохом состоянии. Мы полагаем, что ее убили четыре месяца назад.

— Четыре месяца? — Надежда стремительно улетучилась. — Да… тогда все верно. Понимаю.

— Когда вы в последний раз видели вашу дочь? — спросила Лайонс.

Мистер Миллер испустил долгий дрожащий вздох.

— Ну… в последний раз — где-то в начале мая.

Лайонс и Зои переглянулись. Нападение на заправку произошло в ночь на шестое мая.

Мистер Миллер повернулся и, волоча ноги, побрел в дом. Дверь он оставил открытой, и Зои и Лайонс последовали за ним.

Дом казался заброшенным, нежилым. Повсюду пыль и грязь. Свет по большей части был выключен, шторы задернуты — освещенность ровно такая, чтобы не натыкаться на мебель. Миллер прошаркал в кухню и включил флуоресцентную лампу: она загудела и залила все вокруг резким белым светом. Старик тяжело опустился на стул возле ободранного стола. Здесь были еще два стула; Зои заняла один, Лайонс — другой.

— Вы сказали, ее убили. Кто это сделал? Как? — спросил он. Его голос охрип, глаза заблестели влагой.

— Точных деталей мы пока не знаем, — ответила Лайонс.

— А что знаете?

— Четыре месяца назад вы в последний раз видели свою дочь и с тех пор с ней не говорили, — не отвечая на его вопрос, мягко заговорила Зои. — Почему вы не сообщили о ее исчезновении?

— Мы думали, она просто уехала. — Он покачал головой. — Она всегда так делала — исчезала на месяцы. Потом появлялась без предупреждения, в ужасном виде. Мы знали, что она… ну… употребляет. Приезжала то с разбитой губой, то с синяком под глазом, а нам твердила одно: все прекрасно, не лезьте. И ничего не рассказывала. Иногда звонила из тюрьмы. Три раза я платил за нее залог.

Долгий, безнадежный вздох перешел в стон, и по щеке поползла одинокая слеза.

— Какая она была чудесная! В школе — настоящее солнышко, такая светлая, счастливая… Все ее любили, все хотели с ней дружить. А после школы… что сказать?.. сбилась с пути. В колледж поступать не захотела, устроилась билетершей в кино неподалеку, начала курить. Мы не знали, что делать. Потом объявила: мол, поедет в Калифорнию, ей там предлагают какую-то необыкновенную работу. Мы так радовались! А когда она появилась в следующий раз, ясно было, что в жизни у нее происходит много всякого, но достойной работы нет точно. Да и вообще ничего достойного нет.

Миллер уставился пустыми белесыми глазами в стену. Слезы текли уже одна за другой, терялись в канавках морщин.

— Ее погубили мужчины, точно вам говорю. Не с теми она связывалась. Говорят, девушка учится выбирать себе парней, глядя на отца, — но, клянусь, я никогда не поднимал на нее руку!