Андреа потянулась за стаканом. На вопрос она не ответила.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — сказала Зои. Ей вдруг показалось, что она тонет.

— Зои, послушай, может быть, это только на несколько дней, чтобы развеяться! Ничего особенного…

— Развеяться?! С мамой?!

— С собой!.. Дело не только в Гловере. Просто мне нужно изменить свою жизнь. Я приехала сюда, плохо понимая, как буду жить и чем заниматься, — и мне здесь не очень-то весело.

Зои положила вилку и закусила губу.

— Я люблю тебя, Зои! — сказала Андреа. — Но сейчас мне нужно побыть одной. Без тебя. Хорошо?

— Хорошо.

— Не сердишься?

— Что ты, Рей-Рей! Как я могу на тебя сердиться! — Она сунула в рот еще кусочек оладьи и начала жевать, не чувствуя вкуса. — Ешь лучше, остынут.

Глава 91

Глава 91

Подходя к палате интенсивной терапии, Тейтум чувствовал, как сердце его сжимается от беспокойства. Вчера, когда он навещал Марвина, старик был под успокоительными: смазанная речь и бледная, почти прозрачная кожа. Подробностей Тейтум не уловил, но слышал, что в рану попала инфекция, и, пожалуй, в первый раз за долгое время задумался о том, что его дед и вправду уже очень стар.

Он собирался с духом, готовясь к еще одному невеселому посещению, как вдруг из палаты донесся взрыв женского смеха. Следом раздался игривый визг, и из палаты вышла средних лет медсестра, качая головой, с широкой улыбкой на лице.

Увидев Тейтума, она остановилась.

— Вы сын Марвина Грея, правильно? — спросила она. — Ну просто вылитый он!

— На самом деле внук, — ответил Тейтум, не слишком польщенный таким замечанием.

Она покатилась со смеху.

— Ах вот оно что!.. Так я и подумала.

Грей вздохнул.