– Неплохо Пикассо посидел, – сказал я.

Виктор Натас снова грандиозно возвысился над столом.

– Я тоже расплачиваюсь своим искусством. – Он показал на небольшую работу на стене за нами. Черно-белая. Узор из ромбов, треугольников и квадратов, который как будто двигался, если долго на него смотреть.

– Интересно, – соврал я.

– Желаешь прийти в мою студию и увидеть мою последнюю работу?

– Да нет, спасибо. Я не любитель живописи.

– Что? Тогда зачем ты пришел?

– Искал Натаса.

– Я Натас!

– Не тот Натас.

– Impossible![136] Я самый тот Натас. Я Натас сейчас и навсегда!

Я полез за сумкой, достал фотографию Луи Цифера в сценическом фраке и показал тощему бородатому балаболу.

– Ici est le même Natas qui je cherche[137], – сказал я, подставляясь всем своим несовершенным французским.

– Lui? – Натас уставился на фотографию. – Кто он?

– Фокусник, – я достал распечатку афиши Эль Сифра. – Иногда еще вот так одевается.

Художник окинул оба изображения критическим взглядом.

– Это Натас?

– Так мне сказали. У него есть и другие имена.

– Сценический исполнитель?