– Пожалуйста, скажите мисс Бриктоп, что Джонни Фаворит хочет спеть с ней еще раз, – сказал я по-английски.

Бриктоп приняла меня как короля. Ее вторая натура. «Зови меня Брикки», – сказала она. Пухлая веснушчатая мулатка, с южным акцентом без примеси тридцати лет экспатской жизни. В шестьдесят лет знаменитые рыжие волосы Брикки поредели и были тронуты сединой. Она сказала, что я не изменился, не считая усов, и спросила насчет носа, сочувственно поцокав языком, когда я ответил, что это боевое ранение.

– Поэтому ушел из бизнеса? – спросил она. – Из-за травмы? Ты был большой звездой. Со смешным носом мог бы стать еще больше.

Я не стал спорить, хоть она бы никогда не угадала настоящей причины. Брикки заправляла пиано-баром. Угольно-черный музыкант в белом смокинге выдавал на пианино хитро закрученные страйд-риффы. Я поужинал сальтимбоккой алла романа с отличной бутылочкой бароло и отказался от того, чтобы Бриктоп платила за меня.

– Ты все равно споешь за свой ужин, Джонни, никуда не денешься, – сказала она, взяв меня под руку и направляясь с развевающимся боа из черных перьев к пианино.

Когда аплодисменты утихли, Брикки поприветствовала посетителей на итальянском и французском. Меня она представила на английском.

– Дорогуши, сегодня особое угощение. Вы все помните Джонни Фаворита. Большая звезда до войны. Кое-кто говорил, он встретил Сатану на перекрестке, прям как Роберт Джонсон. – Бриктоп обняла меня. – Может, что-нибудь из твоего старенького?

Пианист не знал «Dancing with the Devil». Мы остановились на «Voodoo Queen». Мелодию написал Хоги Кармайкл.

Бриктоп с длинной, словно тлеющая палка, сигарой в руке подхватила:

Брикки хотела послушать о моей жизни с тех пор, как видела меня в последний раз. В основном я выдумывал. И все равно ложь часто затрагивала истину, и мне открылись многие забытые моменты из прошлого. Она шутливо упрашивала не уходить, «спеть еще песен и устроить вечеринку». Я сказал, что у меня другая встреча. Самая главная вечеринка в моей жизни.

В номер «Эксельсиора» я вернулся к одиннадцати. Быстро переоделся. Сбросив парадный пиджак, достал из денежного пояса монету Иуды и закрепил на животе «Минифон» в эластичной сбруе. Снял «Омегу» и нацепил фальшивые часы, подключив микрофон к проволочному устройству записи. Излишек провода позволял свободно двигать рукой, даже когда я надел черную сутану. Перед тем как застегнуться на все пуговицы, я сунул «Дерринджер» и пару «Пакмайеров»[277] в передний карман, пришитый специально по моему заказу. Шекель номер тринадцать отправился в карман справа. Я посмотрелся в зеркало. Облачение легло идеально. Слева, где я прятал пушку, ничего не выпирало. Я попрактиковался в выхватывании оружия через сквозной карман. Гладко, как вазелин при дрочке.