Места про мой нос, «что-то подозрительное» и мистера Инголсби в посольстве представляли большую проблему. Несколько записей от 08.04, заходящие на второй лист, тикали, как бомбы с часовым механизмом. Пропуская поездки на метро и обед, я зацепился взглядом за «17:00 – связался с отелем насчет сообщений. В 15:30 звонил Фаворит. Сказал, Ангел оставил сообщение в «Американ Экспресс». Хочет встретиться с Фаворитом. Я позвоню Фавориту насчет подробностей в 19:00. В 16:15 звонил Инголсби. Никаких данных о въезде Фаворита в Сан-Франциско из Токио 22.03. Возможно, недосмотр паспортного контроля. Инголсби проверит. Странно. Звонил Фавориту в 19:00. Говорит, Ангел предлагает встречу завтра в полночь перед «Лапан Ажиль» на Монмартре».
Я заправил в машинку чистый лист отельной бумаги. Никогда не умел печатать. Натыкивал двумя пальцами. Почти сорок пять минут переписывал рапорт Стерна. В основном все оставил так же, опуская только инкриминирующие детали вроде моего «подозрительного» носа и телефонных звонков о полуночной встрече с Гарри Ангелом в «Лапан Ажиль». Умолчал про Ральфа Инголсби и американское посольство – только оставил, что мой паспорт «в порядке». Я решил, что Инголсби не доставит проблем. Когда он снова попытается связаться со Стерном и не получит ответа, сам бросит дело. А любой, кто прочтет рапорт, ни о чем не подумает. Фокус-покус. Больше никакой проблемы с паспортом.
Оригинал лейтенанта занимал три страницы. Их я сунул в свою сумку. Моя сжатая версия сократила рапорт до двух с половиной. Они отправились в манильский конверт рядом с пишущей машинкой.
Я оставил этот унылый закуток, запер дверь отмычками снаружи. Внизу лестницы – только тишина. Ночной дежурный дрых, пока я шел на цыпочках в резиновой обуви. Отпер входную дверь. Когда закрыл ее за собой, она заперлась сама. Я прошелся по улице. Свернув на юг, заметил, как перед маленьким отелем на противоположном углу останавливается такси. Подбежал и запрыгнул, велел водителю везти на мост Нотр-Дам.
Пока мы ехали по безлюдным улицам, я думал о рукописном маршрутном плане Уоррена Вагнера. Теперь я знал названия всех парижских заведений, где выступал в турне с Пауком Симпсоном. Каких-то двадцать лет назад. А уже кажется древней историей. Я снова сверил названия со своей дырявой памятью, отпустил мысли в свободное плавание, надеясь, что если не стараться, то что-нибудь вспомнится само собой. Так память и устроена. Ее нельзя принуждать. Забытые моменты всплывают из прошлого неожиданно. Перебирая туманные воспоминания о «Мулен Руж» из давних пор, я вдруг ясно как день увидел в голове Луи Цифера. Один, в белом галстуке, в смокинге с фалдами – как год спустя, в тот день, когда мы встретились впервые. Он сидел за маленьким столиком у самого края танцплощадки. Я помнил его поблескивающие черные волосы, горностаевую бородку и идеальную улыбку. Вспомнил и кое-что еще. Цифер мне подмигнул.