– Куда мы едем?

– Где ты была? – спросил он вместо ответа.

– А какое тебе дело?

Она и сама удивилась такой своей реакции и украдкой на него покосилась. На его лице играла свирепая улыбка. Жестокая и порочная улыбка волка, который допрашивает Красную Шапочку.

– Была в баре на Агилар-стрит, – уточнила Мойра. – Признаюсь, я не помню, как он называется. Просто зашла, и всё.

– И что-то очень уж долго там пробыла…

Мойра напряглась. Это все больше и больше походило на допрос. А он на ее вопрос не ответил.

– Я там познакомилась с одним французом. У него тут какие-то дела. Болтун, хвастун и бабник.

– Тебе такие нравятся? – спросил он с улыбкой.

– Ни капельки.

Они доехали до небоскребов Вань-Чая и повернули к морю.

– Я жду ответа на свой вопрос.

– Тебя хочет видеть мой отец.

– В субботу поздно вечером? После полуночи? – возразила Мойра с откровенным скептицизмом в голосе. – Что за срочность такая?

– Это тебе не Франция. Здесь ты работаешь на Мина семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки. Ты работаешь на моего отца, – добавил Джулиус. – И не имеешь ни малейшего представления, кто он…

* * *

Лицо Мин Цзяньфена было заперто на два оборота, когда он встретил Мойру у себя в кабинете, и по телу у нее снова прошла дрожь.

– Садитесь, – сказал он спокойным, ледяным голосом.

Над рабочим столом горела только одна лампа. Остальная комната тонула в полумраке, но панели красного дерева и рамы картин, написанных маслом, тускло поблескивали в темноте, как отсветы на ночном пруду. Мойра повиновалась. На нее смотрели щелки черных глаз, посверкивающих в свете лампы.