– Я хотя бы не жирный, – сказал Дек Шону.

Шон похлопал себя по выпяченному животу:

– Это мышцы.

– Ты бы притормозил, чувак, а то не влезешь в свадебное платье, – сказал я.

– Да что там платье, он даже на свадебное фото не влезет!

Парни привезли Хьюго подарки – как тогда мне в больницу: дорогой шоколад, книги, диски с фильмами, арманьяк, а я и забыл, что Хьюго любит арманьяк; Дек же вспомнил целую историю, как мы в пятнадцать лет забрались в шкаф с выпивкой, выхлебали на троих бутылку арманьяка и едва не умерли, потому что сдаваться никому не хотелось:

– Тоби чуть не лопнул – сидит красный, слезы текут, я его обозвал бабой, уж извините, взял бутылку, сделал глоток, и комната поплыла перед глазами, я испугался, что меня хватит удар и Хьюго наверняка заметит, что мы надрались, но, надо отдать ему должное, он ни словом не упрекнул…

– Зато теперь вы можете купить любой арманьяк и выпить его как полагается. – Хьюго с улыбкой наклонился и достал бутылку из подарочного пакета. – Тоби, достань стаканы, пожалуйста.

Шон с Деком вызвались помочь мне убрать со стола.

– Нам весь сад разворотили, – я кивнул на входную дверь, – мы пытались что-то высадить обратно, но, по-моему, стало только хуже.

– Ничего, скоро опять зарастет, – успокоил меня Шон. – Посеете траву, цветы…

О Доминике за весь вечер мы не обмолвились ни словом. Шон с Деком старались о нем не упоминать: расспрашивали Хьюго, как он себя чувствует, как продвигается лечение, травили байки о работе, Шон показал нам в телефоне фотографии их с Одри помолвки (“Ничего себе, ты только посмотри на нее, совсем взрослая, я помню ее тощей девчонкой со скобками на зубах…”). Я старался помалкивать и весь извелся от нетерпения, дожидаясь удобного момента, но дальше ждать не имело смысла: я знал, что Шон с Деком намерены уехать сразу же после арманьяка.

– Вон та дыра, – наконец сказал я, – там было дерево, в котором… Помните, огромный вяз?

Дек остановился со стопкой тарелок в руках и выглянул в сад.

– Что-то припоминаю. Детективы меня об этом спрашивали. Кто-то им сказал, что я во время вечеринки забрался на дерево и распевал оттуда “Неприступную стену”.

– Наверное, Сюзанна, – предположил я.

– Поблагодари ее от меня. Нет, я, конечно, помню, как сидел на дереве и пел, – наверное, совсем пьяный был, – но я не очень-то разбираюсь в деревьях, понимаешь? С тем же успехом это мог быть не вяз, а дуб или даже рождественская елка.

– По-моему, это было на дне рождения Леона, – сказал я, хотя сам не знал, так это или нет. – Детективы долго меня об этом расспрашивали. Всё выясняли, кто там был.