Меня так и подмывало переспросить, уверен ли он, не перепутал ли чего, лет-то сколько прошло; я сам всегда считал Доминика обычным нормальным парнем, но спросите меня, почему я так думал, и я не нашелся бы что ответить. Несколько недель назад я, не колеблясь, сказал бы, что отлично знаю Доминика, теперь же он казался мне незнакомцем, попутчиком, с которым годами ездишь в одном вагоне на работу, но ни разу не обменялся и словом.

– Господи, – пробормотал я. – Я ничего этого не знал.

– Ну еще бы. Я и не хотел, чтобы ты узнал. Мне и без того унижений хватило, а тут еще вы с Шоном решили бы, что обязаны за меня заступиться.

– Я тоже понятия не имел, – тихо сказал Шон. – Я думал, Доминик после того нашего разговора отстал от Дека. Нам никто ничего не говорил.

– Да я это рассказываю не для того, чтобы посплетничать, – вот, глядите, какой гад этот ваш Доминик, – продолжил Дек, – и не говорю, что после этого случая у меня осталась травма на всю жизнь, я не заливаю горе арманьяком, – кстати, Хьюго, он и вправду отличный, и теперь мне по-настоящему стыдно за то, что тогда мы тупо выдули ваш.

Хьюго кивнул. Он отхлебывал из бокала и спокойно наблюдал за нами, и я вдруг подметил, что они с Мелиссой сейчас до странности похожи – то ли молчанием, то ли глазами, почти прячущимися в тени, изучающими нас троих.

– Я рассказываю об этом, потому что Доминик измывался не только надо мной. Многим, очень многим приходилось гораздо хуже. Я не к тому, что кто-то из них его убил, – я вообще не верю, что его убили, просто мне кажется, после вручения аттестатов Дом впервые в жизни осознал, что порой желаемое нельзя ни купить, ни отнять силой, и не вынес этого. Я хочу сказать только одно: меня ничуть не удивляет, что кому-то, возможно, хотелось его убить.

– А я вот помню, – сказал я, – что мы с ним всегда ладили. Правда, – я вздохнул, признание далось нелегко, – возможно, я что-то забыл. И если так, то, учитывая все происходящее, мне нужно об этом знать.

– По-моему, вы с ним никогда не ссорились. – Шон протянул руку, взял бутылку, долил всем арманьяка. – Я тоже. Не скажу, что он мне нравился, но лично мне он ничего такого не сделал.

– Мне казалось… – продолжил я. – Может, конечно, я это просто выдумал, но… Доминик ведь докапывался до Леона?

– Да, – подтвердил Дек. – Он измывался над Леоном, причем гораздо сильнее, чем надо мной. Пару раз вроде даже избил.

Хьюго пошевелился, поморщился и, чтобы это скрыть, поднес бокал к губам.

– Ты помнишь что-нибудь такое? – спросил он у меня.

– Нет, – ответил я громче, чем следовало, – не потому что Хьюго хотел меня в чем-то обвинить, вовсе нет, он спросил совершенно спокойно, и всё-таки при мысли о том, что Леона били, а я ничем ему не помог… – При мне он максимум мог как-то его обозвать, обычное дело, ничего особенного…