Звонит телефон.

Он убирает клип.

Мамасан Эли.

Он узнает ее номер.

У нее не должно быть его номера. Аксель Биома, Симона, Май Ва. Все они под угрозой, если кто-то посторонний знает его телефон.

Он отвечает на звонок.

– Эли, друг мой, чего ты хочешь? Разве ты не в Галисии?

– Не имеет значения, где я. Сегодня вечером будет сборище, – говорит она. – Как-то быстро решили. Заказали двух девочек на остановку в Магалуфе в одиннадцать часов. Возле спорткомплекса. Их там заберут.

И все концы связываются. Он этого не хочет, но течение времени, то, что происходит сейчас, и то, что уже произошло, неумолимо. Он дышит глубоко и медленно. Два вдоха.

– Кто заказал девочек?

– Ты же сам знаешь, Тим.

– Ты меня не обманешь на этот раз?

– Думаешь, ловушка?

– Именно. Как в Ильетас.

– Никогда не знаешь, – отвечает мамасан Эли и кладет трубку.

Он хочет спросить, почему она ему помогает, если она действительно хочет помочь, и понимает, что ничего о ней не знает. И она права, невозможно знать, верно ли то, что ты слышишь или видишь. Или почему кто-то поступает именно так, а не иначе.

Он еще раз просматривает клип с волком, который оказался собакой, поднимается и идет к мотоциклу. Город отдыхает, просыпается и засыпает одновременно, далеко внизу под его ногами.

Он думает о Марии Антонии Мунар[202], королеве коррупции, об этом волке, попавшем в тюрьму. Ее сообщники образовали телекомпанию с фальшивыми должностями и поддельной продукцией, за которую они получили незаконные субсидии от государства.