– Бекетт? Что?!
– Ему показалось, что у него нет иного выбора – только не с тем судебным решением. Он попросил меня сказать ровно столько, в надежде, что ты сможешь найти способ простить его.
– Простить? – Элизабет резко встала. Предательство – это уже слишком. – Он сделал в точности то, что я просила его не делать!
– Может, и так, но когда я опишу тебе действия юной дамы, то использую слово «благородное» не чисто для красного словца. Ченнинг призналась, чтобы быть уверенной, что тебе ничего не грозит и что у тебя все хорошо. Она предпочла сказать правду по совершенно достойной причине, а это редко бывает просто.
– Она в ИВС[36] штата или в местном?
– На данный момент в местном. Обвинение пока не предъявлено.
Элизабет уставилась в лес. Предъявлено там, не предъявлено, но она видела, как это должно быть. Девушку сейчас должны оформить. Раздеть догола. Досмотреть. Опять изнасиловать по полной программе…
– Она хотела, чтобы ты получила вот это. – В руке у старого адвоката появился листок бумаги.
Элизабет взяла сложенную в несколько раз страничку.
– Не возражаете?
– Конечно же, нет. Ни в коем случае.
Элизабет отошла на дальний конец террасы. Записка была написана красивым почерком и оказалась совсем коротенькой.
Дорогая Элизабет! Вы говорили, что раны заживают, но только если ты сильная и твое дело правое. Я пыталась быть сильной, и, может, я могу быть сильной, но, делая то, что делала, я не чувствовала, что мое дело правое. Ваш напарник вам все объяснит. Он об этом догадался, и я знала, что в свое время и вы тоже это поймете. Думать об этом было просто невыносимо, это даже хуже воспоминаний о том, что мы вынесли вместе. Пожалуйста, не возненавидьте меня за то, что сказала правду о том, что на самом деле произошло. Огромное вам спасибо за то, что вы пытались сделать, но это я спустила курок, и никто больше. И только я виновата во всем. Пожалуйста, не сердитесь. Пожалуйста, не возненавидьте меня.