– Я просто соскучился, вот и всё.

Послушал еще десять секунд, а когда она повесила трубку, это тоже показалось частью общей неправильности. То, почему он сейчас у себя дома. Почему звонил ей.

– Ну, что она сказала?

Нетерпеливые пальцы выхватили телефон, и Гидеон почувствовал странное сожаление.

– Сказала, что мне нельзя было уходить из больницы.

– А что насчет всего остального?

– Приедет.

– Прямо сейчас?

– Да, сэр.

Священник вскочил и дважды прошелся по комнате. Схватил Гидеона за руку и повел в ванную.

– А вот следующая вещь – действительно важная.

– Какая?

Он поставил мальчика перед собой и положил свою тяжелые руки ему на плечи.

– Только не ори.

Гидеон не знал лежащую в ванне девушку. Рот у нее был заклеен серебристой клейкой лентой, два или три раза обмотанной вокруг головы. Запястья тоже были стянуты скотчем, но Гидеон в основном уставился на заплывшие глаза. Она была прикована наручниками к батарее и замотана в синий брезент.

– Преподобный?..

Священник усадил его на сиденье унитаза и встал рядом на колени. Девушка отчаянно пыталась освободиться.

– Вы же не хотите этого делать!

Гидеон, вполглаза наблюдая за ней, знал, что в жизни не видел, чтобы кто-то был так испуган. Глаза девушки были широко распахнуты, она понемногу затихала. Он пытался понять, но казалось, что весь мир изменился, пока он спал, – словно вечером солнце село как обычно, а на следующий день появилось над горизонтом темным.

– Преподобный?