– Я ни о чем не рассказывала частично. Я сказала, что мы поссорились, а потом я вернулась в дом. И заснула. – Это звучало так глупо, что она сама себе не поверила бы, будь она полицейским. – Полиграф это доказал.

– Нет, в лучшем случае полиграф не дал четкого заключения, потому что вы, похоже, упустили некоторые важные подробности.

– Какие подробности? – Ричард мотал головой из стороны в сторону, переводя взгляд с нее на Фрэнка.

– Эми, воспользуйтесь возможностью и расскажите, что именно случилось в тот вечер.

Она подняла руки и уронила их на колени.

– Что еще я могу рассказать? Мы поссорились. Мы постоянно ругаемся. Она убежала в лес. Я велела ей вернуться. Она вернулась. Я сказала, чтобы она шла в дом, но она не послушалась. И тогда она сказала… – Эми смущенно посмотрела на Ричарда. – Она сказала, что не любит меня.

– Ох, Эми, я уверен, что она не это имела в виду. Она…

– А я ответила, что тоже ее не люблю.

– Вы ударили свою дочь, Эми?

– Прости… что ты сказала? – Ричард затряс головой, словно не расслышал. – Ты сказала, что не любишь ее?

– Да. Знаю, это ужасные слова. Но мы не могли ужиться друг с другом. Все это знают. Однако это не значит, что я ее била.

– Так вы ее не ударили? – спросил Фрэнк.

– Конечно нет, – вставил Ричард. – Ты ведь ее не била, правда? Нелепость какая.

Ричард такой бестолковый.

– Я дала ей пощечину. Да. Я вышла из себя. – Эми поерзала. – Вряд ли я первая мать в истории, которая ударила ребенка.

– А потом вы вошли в дом и заперли дверь, оставив дочь снаружи, а ваш муж заснул вместе с Робби, так?

– Но дверь не была заперта, – сказал Ричард. – Я ее отпер.

Эми стрельнула взглядом на Фрэнка. Он знал.

– Да, я заперла дверь. Я разозлилась. Но я и правда заснула. И понятия не имею, что случилось в те три часа.

– Ты заперла дверь? – спросил Ричард. – Серьезно?