В доме напротив, на балконе, облокотившись на перила, стоял голый по пояс мужчина и курил. У него за спиной появилась женщина с полотенцем вокруг головы и затащила его в комнату, где было темно.

Томми вздохнул и бросился на кровать. На тумбочке стоял телефон. Он подумал было позвонить матери, только чтобы сказать, что с ним все в порядке и пусть она не переживает за него. Но тут же смекнул, что лучше этого не делать. Возможно, их телефон уже прослушивают, как часто показывают в кино, а полицейские устроили у них дома засаду и только и ждут его звонка, чтобы вычислить, где он прячется.

Что она делает? О чем думает? Грэм, должно быть, уже вернулся от Эмбер и забросал ее вопросами, куда исчез его младший брат. Может, она ему успела все рассказать? О том, как нашла его у заброшенной хижины лишь для того, чтобы отвести обратно домой. О том, как волновалась за него. Когда же он перестал чувствовать, что мать искренне переживает за него и не испытывает к нему привычного отчуждения? Того холодного отчуждения, с которым он, когда был младше, все никак не мог смириться и каждый день старался убедить себя, что мать любит его не меньше, чем Грэма и Синди, только любовь ее выражается по-другому. Иногда ей было достаточно улыбнуться ему, чтобы успокоить, проявить особый знак внимания или сделать какой-нибудь утешающий жест. Но вместо этого она частенько давала ему понять, что ей неприятно находиться с ним в одной комнате и что рядом с Грэмом ей намного лучше, так что, застав их вдвоем, он даже не осмеливался к ним подойти, боясь помешать и чувствуя себя лишним… Однажды, вернувшись из школы и увидев, как мать возится на кухне, Томми подошел к ней и сказал, что, если ей хочется, он может уйти из дома и жить самостоятельно, ведь он уже взрослый. А ему тогда только исполнилось двенадцать. Мать какое-то время смотрела на него, а потом расплакалась и, не выпуская нож из рук, обняла его. И он, никак не ожидавший такой реакции, сполна вкусил тепла ее объятий, малость успокоился, и на сердце у него полегчало. Это был последний раз, когда она прижимала его к себе таким образом.

И вот теперь он и в самом деле ушел из дома. И, возможно, больше никогда ее не увидит. Удивительно, но эта мысль огорчила его меньше, чем он ожидал.

Мать знала, каков он есть, и у нее было достаточно оснований испытывать отвращение, когда она прикасалась к нему.

Томми включил телевизор и попал на «Город грехов» – на эпизод, когда Дуайт Маккарти окунал Джеки-Боя головой в унитаз. Он знал этот фильм наизусть, но решил посмотреть дальше, чтобы не пропустить сладостные мгновения, когда Нэнси Кэллахан будет расхаживать вихляющей походкой по сцене.