Продавец сидел все так же, уткнувшись глазами в газету. Возможно, он уже видел Томми на спрятанном под стойкой мониторе, соединенном с камерой, и ждал, когда тот поравняется с ним, чтобы его задержать, пригрозив оружием. А может, он успел вызвать полицию, и его наверняка схватят, как только он выйдет на улицу. Полицейские доставят его в участок, начнут допрашивать, снимут отпечатки пальцев и сразу докопаются, что их коллеги в Эмпории уже разыскивают его.
Впрочем, быстро подъехать у них вряд ли получится. Надо уходить. И поскорее.
Неуверенным шагом он направился к выходу, не смея взглянуть на азиата, дыхание которого отчетливо слышал. Сиплое, прерывистое дыхание нездорового человека.
В бакалею вошла женщина – Томми не преминул этим воспользоваться, выскочил на улицу и кинулся со всех ног прочь, боясь оглянуться, чтобы проверить, бежит ли за ним кто-нибудь.
Он остановился, отмахав метров четыреста, и сел на лестнице крыльца жилого дома, чтобы перевести дух.
Почти рядом было открыто окно, обрамленное красными шторами. За окном пела женщина. Голос у нее был хоть и красивый, но слабый.
Томми глотнул виски и почувствовал себя чертовски хорошо. Успокоившись, он пошел дальше и свернул на первую улицу справа.
Чуть дальше слышалась заводная, ритмичная музыка. В квартире над стоявшими в ряд деревьями танцевали мальчишки и девчонки – их силуэты в мерцающих отсветах стробоскопических огней тонули в темно-синеватой дымке. Томми хотел было тайком проникнуть к ним, но живо смекнул, что ему не хватит на это смелости. Даже в Эмпории он всегда избегал таких вечеринок, в глубине души понимая, что он там лишний, – именно поэтому его и не приглашали. Прошлым летом Грэм уговорил его сходить вместе с ним на день рождения к своему однокашнику, дом которого находился на окраине Эмпории. Обрадовавшись, что ему наконец-то выпал такой случай, Томми целый час прихорашивался в ванной, а сев в машину к Грэму, вдруг отказался ехать под предлогом того, что у него внезапно разболелся живот и он будет переживать, если все начнут на него пялиться, но самое главное – ему не хотелось, чтобы брат краснел за него на людях.
Однако в этом городе Томми никто не знал. Здесь ему было бы проще влиться в толпу, притвориться другим человеком. И попробовать с кем-нибудь заговорить. Попробовать кому-нибудь понравиться.
Томми пошел дальше, чувствуя тяжесть бутылки за спиной в рюкзаке, и эта тяжесть обещала ему приятные минуты забвения. Оказавшись у перекрестка и перейдя его, он попал на улицу, освещенную неоновыми огнями ночного кафе. Когда он проходил мимо, вышибала, загорелый здоровяк в красной косухе, злобно покосился на него. Томми так и подмывало огреть его бутылкой по голове.