По дороге в аэропорт Норма не находила себе места, а большую часть полета растерянно смотрела в иллюминатор на облака.

По прилете в Канзас-Сити она взяла напрокат машину и рванула в Эмпорию. Домой. К сыну.

Направляясь в сторону дома, Норма, сидя за рулем арендованной машины, по пути увидела множество домов, разрушенных последним торнадо. Прежде чем впереди показалась водокачка, Норма заметила старуху в одной ночной рубашке, застывшую посреди развалин своего жилища: казалось, она лишилась рассудка одновременно с потерей всего своего имущества.

Ворота их дома были распахнуты настежь. У крыльца стоял «Форд». Дом, в котором Норма прожила больше семнадцати лет, показался ей до странности мрачным, негостеприимным. Подобно человеку, он будто устал носить маску радушия и наконец явил миру свое истинное лицо.

Томми наверняка все еще был там. Окрыленная надеждой, Норма быстрым шагом прошла по дорожке, желая поскорее его увидеть, хотя и не знала, в каком состоянии его застанет.

Она окликнула сына, едва переступив порог, но ответом ей стала тишина.

В гостиной горел свет, дверь на кухню хлопала на сквозняке.

Продолжая звать сына, Норма кинулась на второй этаж, но и там его не обнаружила.

Чем выше она поднималась по лестнице, что вела на третий этаж, тем тяжелее ей становилось дышать.

Скрип половиц, приоткрытая дверь в его комнату, красный свет, падавший на оба тела.

Она вошла без стука, без единого слова.

Сын сидел на постели, уткнувшись затылком в окно, лица его против света не было видно.

Он держал в объятиях полуобнаженную девушку. Норма сразу узнала ее.

Тесса, подруга Грэма.

Широко открытые, неподвижные глаза, бледная кожа – казалось, она была мертва уже несколько часов, но Томми прижимал ее к себе так, словно она была для него всем, что пока еще удерживало его в этой жизни.