Помню, в тот черный день я шел на работу с чувством облегчения: праздники заканчивались. Если преступник согласовывал свои зверства с важными датами виторианского календаря, после праздников Белой Богородицы ему пришлось бы ждать до осени, возможно, до «Фестиваля», который отмечался в первую неделю сентября, или до дня Богородицы Эстибалис[50], 12-го числа того же месяца.

Всего на день дольше. Усиленное наблюдение за улицами, затем поиски Энеко Руиса де Гауны.

Нельзя сказать, что у нас с Эстибалис все было в порядке. Никто из нас толком не умел притворяться. Любоваться в течение всего рабочего дня физиономиями друг друга, на которых изображались упреки и недовольство, было слишком тяжелым испытанием для нашей дружбы.

На звонки Энеко не отвечал, однако Эсти категорически отказывалась подать заявление о его исчезновении. Во-первых, он исчез по своей воле – возможно, спрятался где-нибудь в деревне или в пещере. Во-вторых, потому, что моя напарница не хотела пугать его лишний раз, чтобы тем самым он обнаружил свое местопребывание.

Мой брат Герман позвонил мне с утра; в его голосе я сразу же уловил нотки беспокойства, которое он и не думал скрывать.

– Как ты вчера провел вечер, Герман? С кем-то встречался?

– Да, мы собрались всей компанией. Атмосфера была довольно странная; все только об одном и говорили, сам понимаешь. Зачем лишний раз тебе напоминать…

– Да, давай лучше о чем-нибудь другом. – Я отвел взгляд от экрана компьютера.

– Взял сегодня в офисе выходной, договорился пообедать с Мартиной в Спортклубе: пара жареных лепешек, чтобы поддержать традицию. Мартина еще не пришла – вчера она оставалась допоздна, ей хотелось напраздноваться до упаду, оттянуться как следует. Я звонил тебе; может, ты хочешь присоединиться и проглотить с нами по шашлычку и тортилье…

– Приятно знать, что ты обо мне заботишься, братец, – улыбнулся я, потягиваясь. – Но у меня сложный день. Может, завтра буду чуть посвободнее.

– Перестань, Унаи. Завтра праздники кончаются. Так вся жизнь пройдет стороной.

– И это говорит любитель встретить утро в кабинете…

– Хорошо, хорошо. Мое дело – предложить. Держись, увидимся в субботу в Вильяверде.

– До встречи в Вильяверде. Вкусной вам тортильи.

– Уж в ней-то мы знаем толк, – усмехнулся Герман и нажал отбой.

Было пять вечера, когда мы с Эстибалис направились на Дато. Последний парад блуз пользовался наибольшей популярностью: это был день гуарро[51].

Звуки оркестра послышались ровно в назначенный час. Первая бригада, «Бересиак»[52], двинулась от Постас. Впереди ехал старый грузовик, оформленный по мотивам праздника; из него зрителей, следовавших за процессией по обе стороны улицы, щедро осыпали мукой.