– На полиграфе ты бы провалилась, утверждая это.

Блюм улыбнулась.

– У меня есть еще одна шаль, кроме той, которую я тебе давала. И с ней твой наряд будет выглядеть по-новому в глазах мистера Лайнберри, – сказала она.

– Я не пытаюсь продать себя этому мужчине, Кэрол.

– Верно, но тебе нужна от него информация. И в границах хорошего тона ты должна использовать все инструменты своего арсенала.

Пайн искоса на нее посмотрела.

– Почему мне показалось, что ты хотела использовать термин «женская хитрость»?

– Не думаю, что тут он уместен. И нет ничего дурного в том, чтобы использовать все свои преимущества.

Блюм посмотрела на мочки ушей Пайн.

– А у тебя есть другие сережки, кроме этих гвоздиков с бриллиантами? – спросила она. – Сережки с бирюзой отлично смотрелись бы с шалью, которую я собираюсь тебе дать.

– Нет, – покачала головой Пайн. – Я проколола уши, когда мне исполнилось четырнадцать, заметно позже всех моих подруг. Наверное, меня не особенно привлекали сережки. У меня есть только эти.

Блюм встала и вышла, а через минуту вернулась с парой серег-колец с бирюзой.

– Они будут выглядеть на тебе отлично и подчеркнут твою длинную шею, – сказала она.

Пайн поблагодарила ее, а когда попыталась надеть сережки, Блюм пришлось ей помочь.

– Моя… моя мама никогда ничего такого для меня не делала.

– Возможно, после работы моделью ей надоело заниматься одеждой и аксессуарами. К тому же разве ты не была девчонкой-сорванцом?

– Да, но иногда было бы приятно.

Блюм провела рукой по ее густым волосам, пригладив их.

– Не сомневаюсь, агент Пайн. Было бы.

Пайн начала красить ресницы, потом губы.