– Знаете, ваша мама сказала мне те же слова, когда я однажды пригласил ее на ужин.
– В самом деле? – без особого энтузиазма ответила Пайн, не сводя глаз с шоссе.
– Но потом она открыла для себя вина. Сначала белое, затем красное. Она оказалась способной ученицей. И у нее появился превосходный вкус. Я надеюсь, с вами произойдет то же самое.
Пульс у Пайн ускорился, и она вспомнила о предостережении Блюм.
– А как вы пристрастились к вину? Не во время же работы на шахте по добыче бокситов?
– Хм-м-м, нет, – ответил Лайнберри, как человек, сказавший слишком много. – Это произошло, когда я путешествовал.
«Верно», – подумала Пайн, вспомнив, что Ларедо так и не сумел выяснить, откуда Джек Лайнберри появился в Андерсонвилле.
– Наверное, путешествия тем и хороши, что благодаря им удается узнавать новое, – таинственно сказала она. – Я пытаюсь поступать так же.
Лайнберри с любопытством на нее посмотрел, но ничего говорить не стал.
* * *
В ресторане царила уютная атмосфера, за каждым столиком сидели состоятельные клиенты. Владелец явно знал Лайнберри, с радостью его приветствовал и сразу отвел к удобному столику, расположенному в алькове между книжными шкафами, в зале с раздвинутыми шторами.
– Специальная карта вин, – сказал он, протягивая Лайнберри черный планшет.
– Благодарю, Бен.
Как только владелец ушел, к ним подошла молодая хорошенькая официантка, которая с заметной опаской относилась к Лайнберри, и поспешно налила им в стаканы воду без газа.
– Здравствуйте, мистер Лайнберри. Рада снова вас видеть, – сказала она.
– И я рад тебя видеть, Венди. Спасибо. А это мой друг, миз Пайн.
– Миз Пайн, – сказала Венди, с благоговением глядя на агента.
Она сразу ушла, а Лайнберри принялся неспешно изучать карту вин, переворачивая одну страницу за другой на экране планшета. Но сначала он достал из кармана пиджака очки для чтения.
– У вас есть какие-то предпочтения? – спросил он. – Италия, Франция, Аргентина, быть может, Напа или Сонома [41]?
– До тех пор, пока предлагают что-то мокрое, меня все устраивает, – ответила Пайн.