Какой уж тут выбор…

Я вылез из машины. Вокруг гуляли мамаши и няньки, толкая перед собой суперсовременные детские коляски, которые складывались и раскладывались, поднимались и опускались, наклонялись под нужным углом вперед и назад, играли музыку и, кроме ребенка, а то и двух, вмещали еще памперсы, салфетки, печенье фирмы «Гербер», коробочки с соком (для детей постарше), запасную одежду, бутылочки и даже аптечки. Все это я знал не понаслышке (работая с неимущими, вовсе не обязательно отказываться от вызовов в богатые районы), и после испытаний, выпавших на мою долю за последние дни, меня странно успокаивала столь идиллическая картина. А также тот факт, что она может спокойно сосуществовать рядом с тем ужасом, через который мне пришлось пройти.

Я подошел к дому, Линда и Шона уже спешили навстречу. Первой успела Линда — подбежала и обвила меня руками. Я обнял ее в ответ. Удивительно приятное ощущение.

— Как ты? — спросила сестра.

— Прекрасно, — ответил я.

Все мои заверения не помешали ей снова и снова, в различных вариациях, повторять этот вопрос. Шона остановилась в нескольких шагах от нас, вытирая слезы. Я поймал ее взгляд через плечо Линды и улыбнулся.

Объятия и поцелуи продолжились в лифте. Шона вела себя сдержаннее, чем обычно. Сторонний наблюдатель приписал бы это тактичности, желанию дать брату и сестре без помех проявить свои чувства. Сторонний наблюдатель не знал Шону. Та всегда оставалась собой, в любых обстоятельствах. Она бывала резкой, требовательной, забавной, сердечной, искренней, верной и преданной. Она никогда не притворялась и не носила масок. Если бы вы искали полную противоположность понятию «нежная фиалка», вам не пришлось бы долго выбирать. Шона была такой, какая она есть. Даже прямой удар в лицо не заставил бы ее отступить.

Я внутренне напрягся.

Когда мы вошли в квартиру, Линда и Шона обменялись многозначительными взглядами. Рука Линды соскользнула с моего плеча.

— Шона хочет сначала поговорить с тобой наедине, — сказала сестра. — Я буду на кухне. Сделать тебе сэндвич?

— Да, спасибо, — сказал я.

Линда поцеловала и обняла меня еще раз, как будто хотела увериться, что вот он — я, живой, из плоти и крови, а потом вышла из комнаты. Я взглянул на Шону. Она по-прежнему держала дистанцию. Я развел руками, будто спрашивая: «Ну?»

— Почему ты сбежал? — спросила Шона.

— Получил еще одно сообщение.

— По тому адресу, на «Бигфуте»?

— Да.

— Почему оно пришло так поздно?

— Потому что было зашифровано. Я не сразу сообразил.

— Как зашифровано?

Я рассказал про Бэтледи и «Тинейджеров-секспуделей».