— Элизабет никого не убивала, — настаивал я.

— Это была самооборона. Когда Брэндон понял, что Элизабет продолжает следить за ним, он вломился в ваш дом с ножом в руках. Бросился на нее… и она выстрелила. Необходимая самооборона.

Я не останавливаясь мотал головой.

— Элизабет позвонила мне, рыдая. Я кинулся к вам. Когда доехал, — он осекся, переводя дыхание, — Брэндон уже умер. Элизабет держала в руке пистолет. Она хотела, чтобы я позвонил в полицию. Я ее отговорил. Гриффину Скоупу не было бы дела до того, что моя дочь просто защищалась. Он бы убил ее или придумал что-нибудь похуже. Я попросил ее дать мне несколько часов. Элизабет колебалась, но в конце концов согласилась.

— Вы перетащили тело, — сказал я.

Он кивнул.

— Я знал о Гонсалесе. Парень быстро скатывался по наклонной плоскости. Я таких отпетых много видел, его бы все равно скоро посадили. Лучшее прикрытие надо было поискать.

Что-то начинало проясняться.

— Только вот Элизабет не согласилась, — догадался я.

— Я не думал, что так выйдет, — кивнул Хойт. — Она услышала в новостях об аресте Гонсалеса и решила устроить ему алиби. Чтобы спасти его, — тесть саркастически усмехнулся, — от пожизненного заключения. — Он покачал головой. — Глупо. Если бы только Элизабет позволила повесить убийство на этого придурка, все бы кончилось еще тогда.

— Люди Скоупа прознали, что она организовала ему алиби? — спросил я.

— Да, из каких-то своих источников. Они провели собственное расследование и узнали, что моя дочь следила за Брэндоном Скоупом. Догадаться об остальном не составило труда.

— Значит, той ночью на озере, — сказал я, — это было что-то вроде мести?

— Отчасти, — согласился, подумав, Хойт. — А кроме того, Скоуп хотел, чтобы правда о Брэндоне никогда не вылезла наружу. Для всех он был погибшим героем. Его отец не желал, чтобы кто-то разрушил эту легенду.

«И моя сестра тоже», — подумал я.

— Я так и не понял, зачем Элизабет спрятала вещи в банковской ячейке.

— Доказательства, — коротко объяснил Хойт.

— Чего?

— Что она убила Брэндона Скоупа. И что сделала это в пределах необходимой самообороны. Элизабет не хотела, чтобы за ее выстрел осудили кого-нибудь другого. Наивно, да?

Нет, не наивно. Я сидел и пытался осмыслить открывшуюся мне правду. Не получалось. Потому что это была не вся правда. Я знал это лучше, чем кто-либо еще. Я смотрел на своего тестя — на посеревшую кожу, редеющую шевелюру, обвисший живот, на сохранившее выправку полицейского, но уже стареющее тело. Хойт думал, будто знает, что случилось с его дочерью. Он и не догадывался, как сильно ошибается.