— Дня два, может, три назад. Такая милая девушка, — вздохнул он. — Совсем не похожа на наших обычных клиентов. И такая красивая!

— Она не сказала вам, куда направляется?

Эйб улыбнулся и тронул меня за руку:

— Разве в нашем бизнесе задают вопросы? Они не хотят говорить, а я не хочу спрашивать. Мы не болтаем. Никогда. Мы с Сэди дорожим своей репутацией, и, как я уже вам сказал, одно лишнее слово может стоить нам жизни. Вы понимаете?

— Да.

— Вообще-то, когда Ракель первый раз забросил удочку, мы не клюнули. Благоразумие прежде всего. Это главное в нашем бизнесе. Мы любим Ракель, но все-таки промолчали. Ни слова не сказали.

— Почему же вы потом передумали?

На лице Эйба появилось оскорбленное выражение. Он повернулся к Кресту, потом опять ко мне:

— Вы что же, считаете, мы звери? Думаете, мы ничего не чувствуем?

— Я имел в виду…

— Убийство! — перебил он. — Мы слышали, что случилось с этой бедной милой девочкой. Это неправильно. — Эйб горестно воздел руки. — Но что я могу поделать? Я не могу пойти в полицию, верно? А главное, я доверяю Ракель и мистеру Кресту. Они хорошие люди. Они ходят среди тьмы и освещают ее. Как и мы с Сэди.

Дверь отворилась, и на лестнице возникла Сэди.

— Я закрыла аптеку, — сообщила она.

— Хорошо.

— Ну, что тут у вас?

— Я объяснял, почему мы согласились рассказать.

— Ясно.

Сэди Гольдберг стала медленно, на ощупь, спускаться по ступенькам. Эйб снова перевел на меня свои совиные глаза:

— Мистер Крест сказал нам, что в этой истории замешана маленькая девочка…

— Ее дочь. Ей должно быть сейчас лет двенадцать.