– Где мы?

– В моей старой студии. В новой Дункан не разрешает мне заниматься другими работами, поэтому иногда я работаю здесь.

– А, да, я ее помню.

Кора не без труда узнала эту комнату – в ней ничего не осталось из знакомых ей вещей. Но она помнила, что в студии есть еще два помещения: в одном из них хранились скульптуры, в другом Александр работал. Ей эта старая студия никогда не нравилась: она располагалась в подвале дома на Генри-стрит, недалеко от квартала Пять Углов. Аренда в этих местах стоила недорого, но из-за того, что раньше здесь находился пруд, в подвале всегда было сыро, отчего дерево гнило и штукатурка осыпалась раньше времени. Окон в студии не было.

Александр встал и показал Коре на таз и кувшин за его спиной. Рядом с ними были сложены в стопку чистые полотенца.

– Вот, когда захочешь, сможешь помыться. Из одежды у меня есть только одно платье, в котором несколько лет назад позировала натурщица для портрета. Оно немного нелепое, но первое время тебе придется носить его. Для отдыха я дам тебе свою старую ночную рубашку.

Кора села.

– Я должна написать Сюзетт, чтобы она знала, что со мной все в порядке.

– Позже напишешь. Пусть сейчас все думают, что ты умерла. Так будет безопаснее. – Александр повернулся к двери, слегка поморщившись.

– Я совсем не спросила ничего о тебе! Как ты себя чувствуешь? Ты был в больнице?

– Да. Голова еще немного побаливает – сказали, что было сотрясение мозга. Но мне уже лучше, не переживай. Для меня главное – что ты жива. Сейчас тебе нужно помыться, поесть и отдохнуть.

У Коры на глазах выступили слезы. Он был прав: это действительно было все, в чем она сейчас нуждалась. Какое же огромное облегчение! Она наконец-то смогла вздохнуть полной грудью – ей казалось, что она не дышала несколько дней. Как только поправится, она уедет из Нью-Йорка и больше не будет бояться за свою жизнь. Теперь она в безопасности.

Кора искупалась и, надев принесенную Александром ночную рубашку, которая оказалась ей слишком велика, легла в постель. Кровотечения у нее не было, поэтому оставалась надежда, что ребенок еще жив, несмотря на все принятые ею лекарства и перенесенный стресс. Это нельзя было назвать иначе как чудом. Однако она не стала делиться новостью с Александром, когда тот принес ей питательный бульон, хлебец и чай. Она решила пока никому об этом не сообщать. Что-то подсказывало ей, что будет лучше рассказать все потом, когда представится более подходящий момент.

Слегка подкрепившись, Кора почувствовала, как к ней возвращается ясность мыслей. Она подробно рассказала Александру обо всем, что произошло с ней после того, как на них напал Эльф.