Антония практически все время молчала, рассказала только то, что случилось у дверей Ортиса. Передала факты сухим бесцветным голосом. Без интонаций. Без эмоций.

Факты говорят сами за себя.

а) Рамон Ортис не собирается им помогать.

б) Из сорока часов, оставшихся Карле Ортис, они истратили пять. На что?

в) На то, чтобы окончательно угробить карьеру инспектора Гутьерреса.

Антония безумно зла на него. Ее насквозь пронизывает ледяная ярость.

– Ты не должен был его бить. Тем самым ты позволил ему одержать окончательную победу.

Джон не отвечает. Он прекрасно знает, что она права. Хорошо еще, что Антония не заметила присутствие Лехарреты. Сам-то Джон видел, как тот махал ему с тротуара рукой, когда они отъезжали от стоянки такси на улице Серрано.

Похоже, этот сукин сын целый день за нами следил.

Это очень, очень плохо. И Антония, как ни крути, должна обо всем узнать.

Она по-прежнему смотрит в окно. Кто знает, что сейчас у нее в голове.

Джон хочет попросить у нее прощения и рассказать ей про журналиста, избавиться от этого груза как можно скорее. Словно зеленая бородавчатая жаба лезет у него вверх по горлу и хочет выпрыгнуть изо рта, но гордость заставляет его изо всех сил стиснуть зубы и не выпускать ее наружу. Пусть спустится обратно и обглодает ему все внутренности.

Ничего другого я и не заслуживаю.

И это ерунда по сравнению с тем, что ждет Карлу Ортис.

К ним подходит официантка с ручкой и блокнотом и спрашивает, не желают ли они что-нибудь еще, очевидно, имея в виду: не занимайте зря столик, либо закажите что-нибудь, либо уходите. Джон поднимает на нее взгляд, чтобы ответить нет, и видит Карлу Ортис. Он видел ее и за соседним столиком, и на улице, у входа в кафе. Джон теперь видит ее повсюду, куда ни взглянет. Он с трудом сдерживает себя, чтобы не броситься на улицу и не начать ее искать где только можно. Он понимает, что это просто отчаяние рвется из него наружу и застилает ему взгляд. И в этом отчаянии он пытается за что-то ухватиться, но пальцы натыкаются на пустоту.