Вся беда в том, что хлорная бомба убивает не только за счет силы взрыва. А также за счет крайне ядовитого желто-оранжевого газа, который распространяется в результате возгорания.

Густая волна газа накрывает сначала Клео. Она пытается задержать дыхание, но ее охватывает паника, и она инстинктивно глотает воздух. А вдыхать этот газ – все равно что вдыхать жидкий огонь. Он спускается по трахее к легким и сжигает их изнутри.

Парра, стоящий к ней спиной и полностью оглохший, не видит, как она задыхается, как изо всех сил пытается выбраться из коридора, полного дыма; не видит, как ей удается повернуться, несмотря на раны, как она цепляется за дверь, пытаясь просунуть голову обратно в гостиную, пытаясь дышать. Он не видит, как отчаянно она сжимает пальцы до тех пор, пока силы окончательно не покидают ее.

Не замечает он и дыма, стремительно надвигающегося на него со всех сторон: ведь он сейчас полностью сосредоточен на спасении жизни Оканьи. Его лучший переговорщик, мастер красноречия умрет меньше, чем через минуту от потери крови, если у Парры не получится наложить ему жгут. И капитан пытается снять с себя ремень.

Впрочем, вряд ли можно многого требовать от Парры в подобных обстоятельствах. Его внутреннее ухо, наиважнейший орган чувств, помогающий нам сохранять равновесие и устойчивость, повреждено взрывом. Поэтому он понимает, что вот-вот умрет от удушья, лишь когда его накрывает ядовитое облако и он делает вдох.

Газ тут же вступает в реакцию с влагой его дыхательных путей, мгновенно превращаясь в кислоту. Капитан наконец осознает, что с ним происходит. Однако Парра не только силен, но и отважен. Он задерживает дыхание, не пропуская ядовитый воздух в легкие. И, несмотря на невыносимую боль, спотыкаясь, пробирается туда, где по его расчетам должна быть дверь, таща за собой Оканью. Он чувствует одновременно рвотный позыв и нестерпимую потребность вдохнуть. Ему приходится прикладывать огромные усилия, чтобы тянуть за собой Оканью, который весит восемьдесят килограммов (ну или уже чуть меньше, с вычетом половины ноги), и его мышцы отчаянно требуют кислорода, которого нет.

Взгляд Парры застилает пелена газа (который вступил в реакцию с его глазами, превратившись в тысячи крошечных жгучих кинжалов), и это просто чудо, что ему удается отыскать дверь. Впрочем, чудеса случаются. Возможно, помог медальон.

На лестничной площадке Парра вдыхает чистый воздух – но лишь одну секунду. Дым неотступно следует за ним. И этот один-единственный глоток свежего воздуха практически не приносит ему облегчения. Его воспламененные бронхи отчаянно протестуют, спазмы в животе усиливаются. Капитан падает на колени. На секунду он вспоминает своего младшего сына Лукаса, который меньше недели назад сидел у него на плечах. Парра хватается за живот и поддается рвотному рефлексу. Он избавляется от нескольких капель желтоватой слизи, однако теряет при этом драгоценное время. Ядовитый дым теперь окружает его со всех сторон, и он уже не знает, ни где лестница, ни где Оканья.