На Санхуане не осталось живого места. Тут уж ни бронежилет не спасет, ни мать родная. Все его органы превратились в желе еще до того, как он свалился на пол.

Те, кто не успел зайти в коридор, падают от взрывной волны, при том что щит Клео частично отражает силу взрыва, а также отбивает большое количество винтов, которые, отскочив от стали, вонзаются в потолок.

Шесть человек, оставшиеся в гостиной, даже не слышат второго взрыва.

Для первого хватило сорока литров.

Но под диванами и столами, сваленными у стены гостиной, остается еще двести. Впрочем, тут и пространство больше.

Оглушенные полицейские еще только начинают подниматься с пола, когда таймер, запущенный сразу после первого взрыва, приводит в действие вторую бомбу. И на этот раз им уже некуда скрыться от взрывной волны и от летящих в них предметов.

На этот раз Фахардо обошелся без винтов, но в них и нет необходимости. Кофейный столик отлетает со скоростью четыре тысячи метров в секунду и врезается в Серверу, снося ему голову торцом, оклеенным меламиновой кромкой. Затем закручивается вокруг своей оси и ударяет по ребрам Посуэло, словно ракетка по шарику для пинг-понга. Ребра тут же проваливаются внутрь, будто сахарные, и кости врезаются в легкие. Разорванный на три части диван разлетается по всей гостиной. Самый большой его кусок (на котором Фахардо вместе с дочерью сидели перед телевизором) отлетает к уже поднявшемуся на ноги Хиральдесу и бьет его по спине, ломая позвоночник. От удара Хиральдес впечатывается в противоположную стенку, возле которой и остается лежать с размозженным черепом.

Торшер «Хектар», купленный субботним днем в «Икее», летит вперед. Тяжелое железное основание, закрутившись в воздухе, врезается в правую ногу Оканьи, как раз в тот момент, когда тот пытается встать с пола. Оно не просто разбивает ему колено: оно полностью разрывает его, попав прямо в яблочко. И там, где раньше были кожа, плоть, нога, доходящая до пола, остается лишь голая кость.

Парре повезло чуть больше. Тело Серверы прикрыло его от первого взрыва, а тело Посуэлы – от второго. Ему в шею вонзились щепки, и одна из них – самая крупная – прошла насквозь через кожу и мясо, но Парра остается в живых.

По крайней мере пока.

Капитан кричит. От боли, от ужаса, от ярости. У него лопнули барабанные перепонки, и потому он не слышит собственных криков. Равно как и криков других. Не веря своим глазам, он смотрит на Оканью с укороченной вдвое ногой и бросается ему на помощь. Клео вопит, вспоминая всех святых из церковного календаря и не переставая сыпать проклятиями, однако ее Парра тоже не слышит. Остальные молчат: у Санхуана просто больше нет легких, у Серверы головы, а другие лежат без сознания.