– Когда учительницу переведут из реанимации, – продолжает Ментор, – (если, конечно, переведут), она сможет прояснить ситуацию. А пока что ты не должна допустить, чтобы тебя поймали, Скотт. Ты не можешь поставить под угрозу наш проект.

Антония не верит своим ушам. Холодное безразличие Ментора порой выводит ее из себя.

– Ты вообще о чем говоришь? Моего сына похитили!

– Тем более. Если тебя поймают, ты не сможешь ему помочь. Сначала ты должна найти сына. Узнай его местонахождение и скажи нам. А дальше уже дело за нами.

Вот так просто. И так прямо.

И невозможно.

Антония делает глубокий вдох. Капсула уже постепенно перестает действовать, мир вокруг вновь начинает ускоряться, а эмоции прорываться наружу. Она с силой сжимает телефон и ударяет себя кулаком по бедру. Несколько раз.

Официантка смотрит на нее с удивлением.

Успокойся. Успокойся, говорит она себе. Худшее, что ты можешь сделать, – это устроить спектакль. Чтобы кто-нибудь вызвал полицию.

Однако успокоиться не получается. Мозг Антонии на это не способен. Ее измененный гипоталамус, который и в обычном режиме работает так, словно находится в состоянии стресса, сейчас и правда в состоянии стресса. И поэтому он выбрасывает в кровоток такое бешеное количество гистамина, словно завтрашний день никогда не наступит. Антония замечает каждую малейшую деталь в окружающей обстановке.

Барабан игрового автомата непрерывно вращается.

За столиком в углу сидит мужчина, который делает вид, что читает, а на самом деле запустил руку под лежащий у него на коленях пиджак и трогает себя.

Дверь в туалет поскрипывает.

По телевизору спорят, у одного стула сломана ножка, кофеварка гудит, дверьоткрываетсямужчиненаватсапприходитсообщение…

ХВАТИТ.

– Ты слышишь меня, Скотт?

– Я не могу…