Два практически одновременных выстрела прорезают вспышками темноту. Пуля Сандры влетает в стену, просвистев в нескольких миллиметрах от глаза Антонии. А пуля Антонии попадает в плечо Сандры, которая от ранения падает назад.
Хорхе подбегает к матери, и Антония тут же прижимает его к полу, прикрывая своим телом.
В этот момент раздается взрыв.
Над ними проходит волна огня: Антония чувствует, как неприкрытую кожу рук обдает обжигающим жаром и как опаляются волосы. Тонна обломков валится с потолка и со стен, где-то совсем рядом.
Когда дым и столбы пыли рассеиваются, они оба оказываются целы и невредимы.
Хорхе в темноте обнимает мать.
– Мама, я все правильно сделал?
– Правильно, сынок, – отвечает она.
– Я хочу к дедушке.
– Я уже поняла, хорошо, – скрепя сердце соглашается Антония.
А затем, впервые за три года, целует его в лоб. Со всей материнской нежностью. И как только губы Антонии отрываются от его кожи, она с удивлением спрашивает себя, как же она могла столько времени без этого жить.
Карла
Карла
Первое, что видит Карла, когда приходит в себя, – это склонившееся над ней женское лицо. Лицо, которое не производит никакого особого впечатления, до тех пор пока не расплывается в улыбке. И эта улыбка наполнена светом.
Полицейский тоже здесь. У него покрасневшее лицо и синяки на шее, но в целом, кажется, он в порядке. Карла вспоминает, что спасла ему жизнь. Ей приятно это осознавать.
Несколько раз звонит телефон. Карла не слишком хорошо понимает, что происходит. Полицейский что-то говорит в трубку, женщина тоже.
Затем ее куда-то ведут по древним зловонным туннелям. Вместе с ними идет мальчик. Все вокруг слегка расплывается, словно во сне. Несмотря на то, что они проходят по жутким местам, Карла сейчас чувствует себя в безопасности. Кошмары придут потом, в свое время. А пока она словно парит в воздухе, словно летит навстречу дневному свету на ковре-самолете.
На полпути они встречают двух полицейских и фельдшера. Те тут же окружают ее вниманием, дезинфицируют ей раны, накидывают на плечи покрывало, дают воды. Они забирают ее от высокого крепкого полицейского (не то чтобы толстого) и от женщины с ребенком, и доводят до небольшой лесенки, ведущей вверх. Там, наверху, уже слышится шум улицы, слышится обычная, нормальная жизнь, свобода. Все закончилось.