И вот наконец послышался вопрос, на который мне не терпелось ответить.

– Как вы себя чувствуете после всего того, что случилось?

Я заглянула в глаза репортеру, произнесшему эти слова.

– Я благодарна за то, что жива, – ответила я, – и очень рада присутствовать здесь сегодня.

* * *

Бал проходил в здании музея живописи. Мы поднялись на самый верхний этаж и стали спускаться по огромной мраморной лестнице в выставочный зал. К моменту, когда я дошла до ее середины, все в зале либо смотрели на меня в упор, либо подчеркнуто отвели взгляд, отчего я себя почувствовала только хуже.

Внизу лестницы я заметила Грэйсона. Сегодня он был одет в смокинг, который смотрелся на нем так же эффектно, как костюм. В руках Грэйсон держал бокал с какой-то прозрачной жидкостью. Стоило ему меня увидеть, и он замер как вкопанный, резко и неожиданно, точно само время вдруг остановилось. Мне вспомнилось, как мы стояли с ним вдвоем у потайной лестницы и как он смотрел на меня тогда. Сейчас же на его лице застыло очень похожее выражение.

Точно при виде меня у него перехватило дыхание.

Бокал выпал у него из рук. Ударился об пол, разлетелся на сотни мелких осколков, которые тут же брызнули в разные стороны.

Что случилось? В чем моя вина?

Алиса подтолкнула меня, давая понять, что останавливаться нельзя. Я преодолела оставшиеся ступеньки, а кто-то из официантов тем временем торопливо убрал осколки.

Грэйсон не сводил с меня взгляда.

– Что вы затеяли? – хриплым голосом спросил он.

– Не понимаю, к чему вы…

– Прическа, – едва слышно прошептал Грэйсон и поднес руку к моим волосам, почти коснувшись их, а потом сжал ее в кулак. – Колье. Платье…

– И что с ними не так? – спросила я.

В ответ он произнес одно только имя.

* * *

Эмили. Все дело снова было в ней. Каким-то чудом мне удалось сбежать в уборную, не привлекая к себе лишнего внимания. Дрожащими пальцами я достала из черной атласной сумочки, которую мне дали стилисты, телефон, хотя не знала пока, что буду с ним делать, когда выйду. Кто-то тоже зашел в комнату и приблизился к зеркалу.