— Ты в порядке?

— Вроде бы. А ты?

— Вроде бы.

Никки внезапно почувствовала желание залиться истерическим смехом. Оно прошло так же быстро, как появилось, и теперь ей хотелось плакать. То, как скакали ее эмоции, сбивало с толку, но она просто была рада, что жива. Что они оба живы.

— Твои действия будут иметь последствия, Отец, — голос Кэти заполнил все вокруг: громкий, суровый, осуждающий.

Она сделала паузу, а затем продолжила:

— Сядь.

Мюррей продолжал стоять, пялясь на пистолет и придерживая свою больную руку.

— Сядь, Отец. Не заставляй меня просить дважды.

Мюррей подвинул к себе ближайший стул и сел.

— Что же мне с тобой делать? — Кэти теперь говорила голосом раздраженного родителя. — Один из вариантов — лишить тебя еще одного пальца.

Голова Мюррея стала покачиваться из стороны в сторону, движение было едва заметным. Он смотрел на свою изуродованную руку, вспоминая о том, как это было.

— Что такое, Отец? Хочешь что-то сказать?

— Пожалуйста, — прошептал он, — не делай этого.

— Как пожелаешь. Никки, — продолжила она ласково, — я хочу, чтобы ты выстрелила Отцу в колено.

От этой просьбы по позвоночнику у Никки поползли мурашки. Кэти говорила таким тоном, каким могла бы сказать: «Передайте, пожалуйста, соль, если вас не затруднит». Она заметила, что Итан подвигается к ней ближе, и она ничего не предприняла, когда он протянул руку и забрал у нее пистолет. Она рада была от него избавиться. Рада, что с ее плеч сняли бремя выполнения этого задания.

— Итан, хотя это и очень мило с твоей стороны, что ты желаешь защитить жену, я все-таки хочу, чтобы это сделала Никки. Отдай ей пистолет.

— Я могу это сделать.

— Мне действительно нужно напоминать, что в настоящее время благополучие Беллы зависит от степени вашего содействия?

Итан покачал головой.