Он просто смотрел на меня с дружелюбным выражением легкого вызова. Он прекрасно знал, что нельзя ни на что соглашаться сразу.

— Второе — ты не будешь получать процент с моей зарплаты. Ни сейчас, никогда. Еще одно — мы с тобой будем работать в тесной спайке. Ты будешь проверять каждый файл и подписываться под каждым словом, прежде чем что-либо отправится в Сеть.

— И все? По рукам.

— Нет. Условие номер три: я буду делать всю работу на одном из твоих компьютеров, не на своем. И на краденый ноутбук я тоже не соглашусь. Мне нужна лицензированная машина с серийным номером, по которому я смогу тебя отследить. Это моя страховка.

— Ради бога. Можешь взять этот, если его достаточно для работы.

Он отдал мне средненький ноутбук с предустановленной операционной системой, который лежал у него на столе.

— Ну что, договорились?

— Договорились.

Он пожал мне руку, и в этом жесте проблеснуло что-то, напомнившее о нашей старой дружбе. На одну секунду мне стало его жалко. Да, он предпочел моего отца мне, но кто знает, принял бы он то же решение, если бы я нашла в себе смелость рассказать ему, что сделал мой отец, когда я была маленькая.

Когда мы прощались, у меня завибрировал телефон. Виктор написал в «Бахрам»:

«Мне бы хотелось поподробнее обсудить вашу теорию, что моя жена общалась с убийцей по одноразовому телефону. Вы возьмете образцы ДНК тогда же, когда будете проверять Рэнди на полиграфе?»

Глава тридцать два

Глава тридцать два

Я была сыта по горло. Оз со своими деловыми предложениями. Виктор со своими зловещими визитами в мой дом. А теперь еще и гнетущие мысли о том, что где-то во Флориде Рэнди исполняет роль испорченного телефона, пока к его пальцам подключают провода полиграфа.

На следующий день я попала в какой-то особенный, подготовленный лично для меня уголок ада. Фрэнсис решил устроить «разгрузочные» выходные без гаджетов.

Он очень хотел настоящей жизни за рамками нашей пятидесятитрехчасовой рабочей недели, поэтому запретил использование электронных устройств по субботам, чтобы у нас гарантированно был хотя бы один день без ответов на письма родителей и заполнения электронных дневников.

Когда он предложил эту идею, она показалась мне замечательной. Даже возвышенной. Я представила, как дети играют в свои любимые карточные игры, пока Фрэнсис переписывает роман от руки, яростно вдавливая ручку в бумагу. Я убедила себя, что могла бы провести время за приготовлением изысканного завтрака и прослушиванием «Субботнего выпуска» на «Радио Нью-Йорка».

Но через двадцать минут завыла пожарная сирена. Дети дрались врукопашную, поспорив о правилах «Пьяницы», а я даже не могла открыть интернет, чтобы найти способ помочь им или хотя бы спасти испорченный голландский соус.