Голоса, лица…
Я нашла их всех, полицейского списка вполне хватило, — и расправилась с каждым поочередно. Дейян Пейович. Бранко Стоянович. Эрмир Шала.
Тем же способом, каким расправлялись они сами.
Ничего особенного не произошло. Я ожидала бурной радости, чувства восстановленной справедливости, по крайней мере. При этом я всего лишь сделала то, на что имела полное право.
Оставался Душко Заравич.
Это тогда Хермансон командировала меня ехать с Гренсом в Сёдерчёпинг. К Тумасу и Анетте, в дом, который я покинула под именем Ханны Ульсон. Разумеется, у меня был план, как избежать встречи с приемными родителями, но мне так и не пришлось им воспользоваться. Мы встретились с женщиной, которая когда-то дала мне новое имя, но дальше Гренс отправился к Тумасу и Анетте один, поручив нам с Лукасом собирать информацию в местном полицейском участке.
Хермансон задержала Заравича, и это было то, на что я не рассчитывала. Без моего ведома они изолировали его на целых три дня. И когда комиссар решил провести обыск с целью найти улики, которые позволили бы ему продлить арест, я была вынуждена выкрасть из квартиры Заравича ноутбук, пару пистолетов, на которые не имелось лицензии, и кое-что из одежды. Я почти смеялась, когда Гренс и Вильсон на повышенных тонах обсуждали проблему утечки информации в отделении. И испытала немалое облегчение, когда образцам крови с подоконника не нашлось ни одного соответствия в полицейских базах. Еще бы, кто будет брать пробы у стажеров!
Нас было пятеро, осталась я одна.
Их было пятеро, остался Заравич.
Мне предстояло нарушить эту зеркальную симметрию.
— Амелия?
— Да?
— Ты говорила, что приедет дядя Эверт?
— Да.
— Когда?