Они вместе, как и полагается братьям и сестрам.

Все сошлось. С того самого мгновения, когда тетя Веса убила ради меня. Она позвонила и сообщила, что Хамида застрелили, но убийца пощадил ее. Тогда я не осознавала, что вся эта операция стала для меня способом вернуться домой, к любимой тете, кроме которой у меня никого не было. В тот момент я не выдержала, сломалась. Меня словно отбросило на много лет назад, к тем нескольким дням и ночам, которые я провела с мертвецами. Пока не приехала полиция и не забрала меня в мир живых. И сделал это тот, кто сейчас пытался спасти детей Хоффмана. Он же спас и меня, вторично. Потому что я лучше кого бы то ни было знала о детях, которым приходится расплачиваться за игры взрослых.

Заравич получил доступ к бумагам, и в этом плане уже ничего нельзя было изменить. Но у меня оставалось время помешать его мести. Заодно и довершить свою.

Итак, я снова сажусь ждать приезда Гренса.

Заодно Хермансон и Сундквиста.

Рядом с Зофией и ее детьми.

И все хорошо, если не считать страшной усталости.

Часть девятая

Часть девятая

Вот и сирены.

Пульсирующий отсвет «мигалки».

Теперь вся вселенная только этот озлобленный звук и навязчивый, слепящий свет. Но вот автомобили останавливаются у дома, и все стихает. Эверт Гренс, Марианна Хермансон и Свен Сундквист бегут к подъезду. В квартире на первом этаже — привычная картина. В одной комнате смерть и хаос, в другой жизнь постепенно возвращается в русло обыденности. Двое мертвецов и семья, потрясенная, но не пострадавшая физически. И героиня-стажер, похоже, ничего еще толком не осознавшая.

Гренсу редко выпадало прибыть на место преступления по таким свежим следам. Обычно его работа состояла в поиске недостающих фрагментов пазла, сборе доказательств. Возможно, поэтому комиссар бродил по дому как неприкаянный, будто забыв о том, что все кончилось хорошо. Он не знал, как истолковать то, что видит, потому что преступление не состоялось и угроза жизни потенциальных жертв была предотвращена.

При этом комиссар сразу оценил идею с тайным ходом, когда Хюго показал ему гардероб. В этом был весь Хоффман — одиночка, привыкший рассчитывать только на себя. И мотив Душко Заравича был понятен Гренсу. Именно поэтому комиссар и упек его за решетку на три дня. И почему Хермансон выглядела такой гордой посреди всей этой суматохи, тоже объяснять было не нужно.

— Амелия настоящая героиня, — хвасталась она своей подопечной. — Стажер, Эверт, который понял преступника глубже, чем мы. И вовремя оказался в нужном месте. Так быстро сориентировалась, не промахнулась, и в результате — четыре спасенных жизни.