— Привет, Тео. Рад, что ты здесь. Я и не заметил, как ты пришел.

— Ага, — сказал Теодор, аккуратно намазывая толстый слой Нутеллы на один из кусков хлеба.

— К твоему сведению, ужин будет готов минут через двадцать.

— Но я сейчас есть хочу, так что все в порядке.

В порядке? Он хотел ответить, что все совсем не было в порядке. Что он словно в свободном падении и рискует разбиться в любую секунду, если они ничего не предпримут в ближайшее время. Что он будет сидеть и ужинать с другими членами семьи, хочет он того или нет. Что употребляя такое количество сахара, он скоро заработает диабет. Но ничего из этого он не сказал. Он просто стоял как парализованный.

— Не знаю, слышал ли ты новости, — наконец выдавил он из себя, хотя и пообещал не поднимать эту тему до тех пор, пока Сони не будет рядом. — Судебный процесс в Хельсингёре сейчас в самом разгаре.

— Понятно. Вот оно что. — Теодор принялся сооружать небольшую гору апельсинового джема на втором поджаренном бутерброде.

— Как я и опасался, они обвиняют друг друга. Единственное, в чем все абсолютно уверены, это в том, что они ничего не сделали.

— Да, это именно то, о чем ты говорил. Какой ты проницательный. — Даже не удостоив отца взглядом, Теодор положил бутерброды на одну тарелку и налил молоко в большой стакан.

Фабиан почувствовал, как внутри у него что-то лопнуло.

— Это все, что ты можешь сказать? Только поиронизировать на тему того, какой я умный и проницательный? — Наверное это лопнуло его терпение, его накрыло волной негодования и гнева. — Ты действительно думаешь, что это так весело? Что все хиханьки да хаханьки? — Но он не мог позволить эмоциям взять верх над разумом. Не сейчас. — Ты понимаешь, что это значит? У тебя есть хоть малейшее представление о том, что это может значить?

Не говоря ни слова, Теодор добавлял в молоко одну ложку какао за другой.

— Их всех отпустят. Ты это понимаешь? Только ты один можешь дать правдивые показания, рассказать, кто и что делал, кто в чем виновен. И если ты не сделаешь этого — у справедливости не будет шансов. Несмотря на то, что они по очереди прыгали обеими ногами прямо на груди того бездомного, пока не переломали все ребра, их отпустят, и они снова будут ходить по улицам нашего города всего через несколько месяцев. Они приковали другого бездомного к тележке, а потом столкнули ее прямо под колеса машин на шоссе Е4 в час пик. И после всего этого ты можешь только пожимать плечами и иронизировать?

Не понимая, как это случилось, он вдруг осознал, что стоит за спиной Теодора, схватив его за плечи, и поворачивает сына лицом к себе.