– Они говорят, что как раз из-за этого он и убил Дэнни.

– Как это так?

– Владение землей давало Долфу причину хотеть, чтобы ты продал свою. Если б ты продал, он тоже смог бы. Грэнтэм считает, что, наверное, это как раз Долф убивал скот и поджигал хозяйственные постройки. Может, даже писал все эти письма с угрозами. У него, мол, шесть миллионов причин делать нечто подобное! Дэнни тоже работал на ферме. Если он застукал Долфа за тем, что тот действует против тебя, тогда у Долфа был мотив убить его. Это одна из версий, которые они сейчас разрабатывают.

Отец стал проглатывать слова.

– Это просто смешно.

– Да знаю я, черт побери! Сейчас не об этом речь. Я хочу знать, почему ты подарил эту землю Долфу.

Сила, которая так внезапно наполнила его, столь же быстро и бесследно испарилась.

– Он мой лучший друг, и у него ничего не было. Он был слишком хороший человек, чтобы ничего не иметь. Тебе действительно нужно знать что-то большее?

Подняв стакан, старик опрокинул в рот остатки бурбона.

– Пойду прилягу, – сказал он.

– Мы еще не закончили!

Отец ничего не ответил. Просто вышел из комнаты. Я встал в дверях, глядя на его удаляющуюся спину, и в тихом великолепии огромного дома услышал, как он неловко запнулся на нижней ступеньке. От какого бы горя ни страдал мой отец, это было его горе, и при нормальных обстоятельствах я не стал бы влезать. Но нынешние времена были очень далеки от нормальных. Я уселся за его письменный стол и провел руками по старому дереву. Изначально этот стол привезли из Англии, и он верой и правдой служил уже восьмому поколению нашей семьи. Я выдвинул верхний ящик.

Там было полно всякого добра: письма, скрепки, всякая такая белиберда. Я стал искать что-то достаточно маленькое, что могло уместиться в кулаке крупного мужчины. Нашел две вещи. Первой был бежевый самоклеящийся листок для заметок. Он лежал на самом верху. На нем было записано имя: Джейкоб Тербаттон. Я этого Тербаттона смутно знал – банкир какого-то сорта. Я никогда не заподозрил бы в нем источник мучений моего отца, если б не цифры, написанные под именем. Шестьсот девяносто тысяч долларов. Под ними отец нацарапал «первый платеж», а потом дату погашения, до которой оставалось меньше недели. Осознание всего этого поразило меня приступом головокружения. Рэтборн говорил правду. У отца действительно были долги. И тут я подумал, с уколом вины, о выкупе моей доли, на которой он сам настоял, выгоняя меня с фермы. Три миллиона долларов были переведены в Нью-Йорк буквально через неделю после моего отъезда. Потом подумал о виноградниках Джейми и о том, что сказал мне Долф. Устройство виноградников обошлось еще в миллионы. Отец пожертвовал товарными культурами, чтобы это произошло.