– Что вам нужно от меня? Что вам нужно от Эли? – кричу я, загораживая от нее возлюбленную.

– Мы собрались здесь, чтобы узреть рождение нашего господа, – отвечает она, переведя взгляд на живот Эли.

– Но это же невозможно… ведь мы только-только… я хочу сказать… до сегодняшнего вечера Эли оставалась девственницей.

– Значит, вот что волновало тебя больше всего, Клэй? Что она досталась тебе, будучи девственницей? – Мисс Грейнджер картинно закатывает глаза. – Какое мещанство! Но да, Эли блюла себя для тебя, бедная жалкая корова. Неисповедимы пути нашего господа. – Ее улыбка становится еще шире. – Благословенно семя сие! – восклицает она. – Сатана выбрал тебя, чтобы влить в женщину свое семя. А ты выбрал Эли. Это величайшая честь.

Я не хочу, не хочу этому верить, но взглянув на Эли, корчащуюся на помосте для искусственного осеменения, и на собравшихся вокруг нее свидетелей, я понимаю – так оно и есть. Мне необходимо увезти Эли отсюда, доставить ее в больницу, чтобы врачи сделали ей аборт, уничтожив растущее внутри нее чудовище.

Я смотрю на нее, и у меня разрывается сердце. Как я мог быть таким слепцом… таким глупцом? Семя сие, о котором говорилось в пророчестве… все это время оно находилось во мне. Именно поэтому отец и пытался убить меня в тот вечер. Он знал. Он увидел во мне что-то… что-то исполненное зла. Я вспоминаю, как тот бык опустился передо мной на колени. Все это время я считал, будто того золотистого теленка – золотого тельца из пророчества – убил кто-то другой, но, оказывается, это был я сам. Я начал все это. Я привел его сюда.

Эли протягивает ко мне руку, делая мне знак подойти ближе.

Я бессильно опускаюсь на помост рядом с ней.

– Прости меня, прости… Я не знал… не поним…

– Помнишь то пророчество, – бормочет она, преодолевая боль. – Только избранный сможет заботиться о господе. Поскольку ты и есть этот избранный, ты единственный, кто сможет коснуться его… а возможно, и покончить с ним. – И она устремляет взгляд на потолок.

Я смотрю туда, куда смотрит она, и вижу, как в сиянии свечей блестит серебро – распятие, висящее не шее одного из мертвых экзорцистов.

– Я не смогу. – Я начинаю быстро мотать головой, думая о том, что она просит меня сделать.

Она сжимает мое запястье.

– Если ты не сможешь это остановить, мы все умрем. Подумай об Умничке.

Я откидываю с ее лица влажные от пота волосы. Мое горло жжет поднявшаяся из желудка кислота, плечи начинает сводить судорога, но я заставляю себя подавить все это и, подпрыгнув, сдергиваю распятие с шеи мертвого экзорциста.

Стоя над раздутым животом Эли с распятием наготове, я нервно смотрю на окружающую нас толпу зрителей, но никто даже не пытается меня остановить. Они просто продолжают все так же улыбаться.