Иногда я видела у театра поклонниц. Девушки проходили мимо мрачного здания и вздыхали. В этот момент мы были с ними заочно близки. Я чувствовала их тоску, а они понимали мою. Или думали, что понимали.

– Вы тоже не знаете, где труппа? – как-то раз спросила меня одна молоденькая девушка, когда я остановилась у театра. Заглядывая в окно, я видела только собственное отражение: потерянное, несчастное, отстраненное.

– Не знаю, – тихо ответила я.

– Надеюсь, с ними все хорошо. Все-таки все пропали после пожара. А что, если они погибли? Погибли в огне… А полиция просто нам ничего не говорит.

– Они не погибли, – я вздохнула и перевела взгляд на девушку. – Актеры просто уехали.

– Откуда вы знаете?

– Том записал аудио после убийства… – я сама не понимала, что говорю.

– Убийства? – ахнула девушка.

– А может, лишь после актерской игры.

Я вздохнула и пошла по делам, чувствуя, как молодая поклонница испепеляет взглядом мою спину.

В это же время первая аудиозапись с голосом Тома все сильнее и сильнее проникала ко мне в кровь. Она становилась со мной одним целым. Харт сказал, что с ним настоящим я так и не успела познакомиться. Что ж, стоит отдать фантазии должное. Травмированный мозг начал без разрешения анализировать слова актера. Дошло до того, что, проснувшись под утро в начале 2020 года, я вдруг осознала, что по-прежнему влюблена в Тома (на деле я любила фантом, созданный образ). На часах было пять утра. Я смотрела опустошенным взглядом в потолок. На улице шумел ветер. Я хотела вспороть себе грудь, вытащить сердце и выбросить его из окна к чертовой матери, лишь бы только ничего не чувствовать к Тому. Я запуталась. Так сильно запуталась в себе, что хотелось орать до срыва голосовых связок.

Том – обычный парень, каких миллион. Но ведь именно он так сильно залез под кожу, что достать его оттуда можно, только если распороть плоть скальпелем. Еще будучи подростком, я думала, что не смогу проникнуться к тому, кто не отвечает хотя бы каким-то стандартам красоты. Неужели человек всегда заблуждается? Неужели ни в чем нельзя быть уверенным до самого конца?

Еще в начале лета, до пожара, я люто ненавидела Харта, считая, что мои чувства к нему сгорели и превратились в пепел. Но я ошибалась и в этом. Внутри, в сердце и в душе, тлели угольки. Они не могли вспыхнуть и стать любовью, но вместе с тем им не дано было безвозвратно потухнуть сию же секунду. Впервые в жизни я не хотела, чтобы наступала весна – время года, когда я познакомилась с Томом Хартом и утопила в нем всю себя. Я боялась, что с запахом весны во мне до конца оживут запретные чувства.