Я медлила, хотя мысленно уже не только села на стул, но и задала несколько терзающих душу вопросов.
– Не хочешь поговорить? – снова спросил актер. – Думаю, ничего плохого не случится, если ты выйдешь из кофейни чуть позже.
– Ты прав, ничего не случится. – Я подошла к двери, перевернула табличку «Открыто» на «Закрыто» и вернулась к Тому. Его руки были сложены на столе, нога перекинута через другую. От Тома веяло спокойствием и благоговением. Никогда прежде я не видела его таким умиротворенным.
Я села напротив актера и вдруг поймала себя на мысли, что не знаю, как начать разговор. Диалог, который в фантазиях репетировала почти год не меньше сотни раз, вылетел из головы. Глядя на Тома, я не могла начать его оскорблять или заваливать вопросами, как планировала еще совсем недавно.
– Ты ведь хочешь у меня что-то спросить. Так спрашивай.
– Что с Чарльзом?
Том тяжело вздохнул, сел удобнее – кажется, убрал одну ногу с колена другой – и посмотрел на свои руки, которые уже успел сложить в замок. Потом он как бы случайно повернулся левой стороной, показав чистую шею.
– Он погиб, – сказал актер, на чьей коже больше не было театральных масок. Даже следа от них не осталось. Полное доказательство того, что их «накололи» не в тату-салоне.
– Стоп. – Я замотала головой, не веря услышанному. – От выстрела? То есть ты хочешь сказать, что демон умер из-за того, что в него выстрелили из обычного пистолета?!
– Это был револьвер, заряженный серебряными пулями. Именно пули убили Чарльза. Теперь тебе ничего не угрожает, – серьезно сказал Том. – Никто из нас не знал о существовании оружия в театре. Барон держал его в своем шкафчике под замком, а когда появилась ты, стал носить с собой во внутреннем кармане пиджака. Представляешь, он купил пушку в 1997 году, когда ему было около двадцати трех лет, чтобы уничтожить Чарльза во время покушения на очередную журналистку.
Я кивнула, вспоминая дневник Эндрю Фаррела. Наверное, он хотел отомстить за друга детства. Наверное, он был меньше, чем все остальные,
– Но в 2008 году ведь была жертва, – напомнила я. – Почему Барон не расправился с демоном раньше?
Том кивнул, соглашаясь с моей недоверчивостью:
– Барон рассказал, что не успел. Журналистка уже была мертва, когда он пришел. В этот раз тоже все пошло не по плану. Буквально за пять минут до выхода на сцену он сказал нам, чтобы мы начинали без него, но потом… потом он забрал слова назад. И вышел к зрителю, забыв, что хотел убить Чарльза. А позже, вместо того чтобы бежать к нам в кабинет, он помогал Ирландцу и Деймону выводить людей из горящего театра. Все дело в Чарльзе. Он путал нас – через тату туманил разум, чтобы мы не мешали ему. Мы превратились в настоящих марионеток. Собирались выйти на сцену, отыграть премьерный спектакль и разойтись по домам. Только два человека оставались в согласии с собой – Близнецы. Они оба все помнили.