Я вижу его, и он меня видит.
Я вижу его, и он меня видит.
Он ничем не отличается от остальных.
Он ничем не отличается от остальных.
Он считает себя более справедливым, честным и менее коррумпированным. В общем, самым лучшим. Он считает, что все его сомнения и проблемы – это доказательства его правоты и гуманности.
Он считает себя более справедливым, честным и менее коррумпированным. В общем, самым лучшим. Он считает, что все его сомнения и проблемы – это доказательства его правоты и гуманности.
Он глубоко и искренне считает себя гуманным.
Он глубоко и искренне считает себя гуманным.
Но он ошибается.
Но он ошибается.
Он такой же слабый, аморальный и не достойный прощения, как и все остальные. Как и они, он не уйдет от наказания. Все его добрые чувства, личная мораль и попытки стать хорошим человеком его не спасут. Попытки сами по себе ничего не значат.
Он такой же слабый, аморальный и не достойный прощения, как и все остальные. Как и они, он не уйдет от наказания. Все его добрые чувства, личная мораль и попытки стать хорошим человеком его не спасут. Попытки сами по себе ничего не значат.
А зачем же отказываться от вознаграждения?
А зачем же отказываться от вознаграждения?
Он даже сам не знает, насколько на них похож.
Он даже сам не знает, насколько на них похож.
В глубине души все считают себя добрыми людьми и полагают, что ведут себя правильно. И воображают, что живут достойной уважения жизнью. Даже тогда, когда унижаются, врут, ошибаются или предают. В их глазах эти грехи простительны. Ничего опасного. Ничего особенного.
В глубине души все считают себя добрыми людьми и полагают, что ведут себя правильно. И воображают, что живут достойной уважения жизнью. Даже тогда, когда унижаются, врут, ошибаются или предают. В их глазах эти грехи простительны. Ничего опасного. Ничего особенного.
Они никогда никого не убивали и не грабили.
Они никогда никого не убивали и не грабили.