Одна сандалия соскользнула с ноги на пол, и Сервас увидел грязную ступню с длинными скрюченными пальцами. Большой палец отстоял от остальных, словно хватательный палец у шимпанзе.
Он вспомнил, что в 1619 году итальянскому физику и философу Лючилио Ванини, бывшему в Тулузе проездом, отрезали язык и живьем сожгли на костре за то, что он, кроме всего прочего, заявлял, что человек не так уж далек от животных.
Он отогнал эту мысль и сосредоточился на теле и веревке.
Аббат перекинул веревку через горизонтальный брус, скреплявший несущую конструкцию нефа.
Сервас спросил себя, сколько же еще ему придется терпеть всю жуть этой долины. Он чувствовал себя на грани полного истощения и нервного срыва. Мысли в голове путались самым скверным образом. Он быстро взглянул на Ирен. Она смертельно побледнела и не отрываясь смотрела на повешенного.
Повернувшись к приору, он поймал его взгляд.
– Тот, кто убивает себя, убивает человека, – сурово сказал приор.
– Святой Августин, – заметил Сервас, и священник не смог скрыть удивления. – Список, – прибавил он.
– Простите?
– Дайте мне список.
Приор явно колебался, потом сунул руку в карман своего белого балахона и вытащил сложенный вдвое листок.
– Благодарю.
Сервас развернул листок и пробежал его глазами, и в мозгу вспыхнула догадка.
Он протянул список Ирен, и она сразу поняла. Порывшись в кармане куртки, она достала оттуда другой список.
Она ткнула указательным пальцем сначала в один список, потом в другой.