«Что же до Марианны, – думал он, поставив пустую чашку на освещенный солнцем столик, – то она, конечно, сядет в тюрьму, и как раз тогда, когда оттуда выйдет ее сын Юго. Может быть, она получит право на содержание в психиатрической клинике. Это вполне возможно. Хотя какая разница? Сколькими днями свободы сумела она насладиться между похищением и арестом? Совсем немногими…» Ему казалось, что он ее нашел, а она опять ускользнула. Может, она была права. Может, в глубине души он и не хотел этого возвращения. Сам себя обманывал, делая вид, что разыскивает ее, а на самом деле какая-то глубокая и скрытая от всех его часть не хотела, чтобы она возвращалась, считала ее мертвой.

Как бы там ни было, она попала в галерею тех, кто уже не может нанести вреда. Вместе с Габриэлой Драгоман. Коллекция охотничьих трофеев пополнилась еще двумя экземплярами. Да, он вызволил из заточения женщину, которую похитили много лет назад. Женщину, которую он когда-то любил. Но принесло ли ему это вызволение радость?

Он снова увидел ее в тот летний вечер на террасе на берегу Марсакского озера. На ней было платье-туника цвета хаки с застежкой спереди, перехваченное тонким плетеным кожаным ремешком. Нагрудные кармашки придавали ей воинственный вид. Он видел ее, как будто все это было вчера. Загорелые голые ноги. Чуть тронутые помадой губы. Дождь золотистых волос, упавших сбоку на лицо. И огромные, меняющие цвет, зеленые глаза, которые пристально его разглядывали, словно сканируя, когда они пили вино на террасе. «Ты выглядишь, как постаревший ребенок, Мартен Сервас», – сказала она тогда. А потом они занимались любовью. Как в самые лучшие дни. Как будто оба понимали, что это в последний раз… Но эти дни были уже так далеко, что порой ему казалось, что он не прожил их наяву, а увидел во сне.

Он прогнал эту мысль. Ему не хотелось больше думать о Марианне. По крайней мере, сейчас.

Без малейших угрызений совести он отодвинул в тень Габриэлу Драгоман, манипуляторшу, которая использовала детей, как оружие. Что за тайная травма случилась у нее в прошлом и привела к такой ненависти по отношению ко всем мужчинам? Узнают ли они когда-нибудь об этом? Стоило ей встретить Марианну, как она сразу же вступила в сражение за похищенную женщину. Почему? Из каких соображений? Он дал себе слово, что будет в зале суда во время процесса над ней. Он хотел понять.

Было уже около полудня, когда Сервас вернулся в жандармерию. Навстречу ему вышел улыбающийся Ангард, и он понял, что что-то произошло.