Мне страшно надоели все эти глупые разговоры.

— Так и я о том же, — продолжил Оке. — Его мать совсем им не занимается. И с этим пора, черт возьми, что-то делать!

— Фабиан — умный мальчик, — сказал я. — Вы совершенно зря беспокоитесь.

На самом деле он вообще не беспокоился. Испустив облако дыма, он потушил сигару и бросил окурок в бочку для дождевой воды.

Когда мы вернулись на террасу, он налил мне виски. Именно это мне и было нужно. Чтобы перестать реагировать на происходящее.

Опустились сумерки, во дворе зажглись фонари. В беседке на садовой скамье сидел Вильям и играл во что-то на планшете, Белла бегала рядом. Ула так и не разговорился. Просто пил грог бокал за бокалом, нос его становился все более красным, а взгляд — все более мутным.

Поздно вечером разговор зашел о страшных событиях, случившихся на прошедшей неделе. В четверг грузовик намеренно въехал в толпу на одной из туристических улиц Барселоны, в результате чего пострадало около сотни человек, а в пятницу утром пришла новость о том, что вооруженный ножом человек набросился на прохожих в центре второго по величине города Финляндии.

— Везде одно и то же, — вздохнул Оке, — безопасных мест больше нет.

Мне снова пришлось вступить в спор. Я призывал к самообладанию и здравому смыслу. Это неблагодарное занятие постепенно исчерпывало мое терпение.

Ула не высовывался. Несколько раз я смотрел на него в поисках поддержки, но он с задумчивым видом молчал. Его явно что-то беспокоило. Я вспомнил, как он глупо повел себя в гараже, когда накинулся с дубинкой на Лиама. И только когда разговор коснулся внешней политики Швеции и для иллюстрации деградации общества Оке вспомнил старый армейский анекдот — только тогда Ула слегка оживился. Он отставил бокал и несколько раз попытался привлечь к себе внимание, пока ему не удалось наконец взять слово:

— Почему сегодня не пригласили Жаклин?

Все замолчали.

Я посмотрел на Оке, который уставился на Бьянку. Та уперлась взглядом в стол.

— Ну, потому что… — начала Гун-Бритт, — я думала, это всем понятно.

— Разумеется, мне все понятно, — сказал Ула. — Я не умственно отсталый. — Он заговорил агрессивно и быстро, проглатывая слова: — Сидите треплетесь о соседской взаимопомощи и о том, как у нас тут все прекрасно, а Жаклин и Фабиан там одни.

— Да, но…

— Знаете, как это называется? — Ула повернулся к Оке. — Травля!

— Пожалуйста, — заговорила Гун-Бритт, — не надо. Жаклин сама поставила себя в такое положение. Что посеешь, то и пожнешь.

Ула открутил пробку на бутылке джина и резким движением плеснул себе в бокал так, что половина пролилась на скатерть.